Александр Каревин - Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины

Читая такое, начинаешь сомневаться: понимает ли «ученая» дама то, о чем говорит? «Вчерашний запорожский пленник» перестал быть таковым за 13 лет до описываемых событий (то есть совсем не «вчера»). Необходимые деньги, как свидетельствуют документы, он взял из средств свергнутого гетмана Самойловича. Деньги, кстати, немалые. Историки (настоящие) считали и триста червонцев — «суммой значительной для того времени» [21] Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России. Киев, 1993. С. 337. . Дом Самойловича в Москве (надо полагать, не самый бедный и маленький), отданный им в приданое дочери, оценивался в две тысячи пятьсот рублей [22] Уманец Ф.М. Гетман Мазепа. СПб., 1897. С. 56. . Десять же тысяч тогдашних рублей — это, по мнению специалистов, «огромная сумма» [23] Лазаревский А.М. Заметки о Мазепе // Киевская старина. 1898. № 3. С. 477. . Вино или пара соболей не идут с ней ни в какое сравнение. И разглагольствования Татьяны Геннадьевны на сей счет можно было бы назвать вершиной нелогичности (чтоб не сказать: глупости), если бы таких «вершин» не наблюдалось в книге превеликое множество.

С одной из них сталкиваешься тут же: «Гетманом Украины Голицын хотел иметь маловлиятельного, сравнительно бедного «чужака», недавнего «запорожского пленника», чуть ли не в кандалах попавшего в Батурин. По его замыслу, этот «чужак», приняв уряд из рук князя, должен был превратиться в сговорчивого «марионеточного» гетмана» (с. 51). Так объясняется откровенное проталкивание князем Мазепы на высокий пост.

О «недавнем пленнике» только что говорилось. Тезис же о его «маловлиятельности» опровергается самой Таировой-Яковлевой: «Мазепа сумел из нищего пленника превратиться в самого доверенного и влиятельного человека в окружении Самойловича» (с. 15–16). Остается констатировать: надергав из работ историков всевозможных фактов, профессор Санкт-Петербургского университета не умеет их осмыслить. Потому и путается.

Выправляя другие ошибки первой главы, стоит заметить, что Варлаам Ясинский не мог быть «бывшим профессором Мазепы в Киево-Могилянской Академии» (с. 35–36). В коллегиуме (не в академии!) они учились предположительно в одно время [24] Києво-Могилянська академія в іменах. XVII–XVIII ст. Київ, 2001. С. 617. . Наказной гетман Яким Сомко не был убит на «Черной Раде», как думает «ученая» дама (с. 49), а погиб три месяца спустя. Василий Кочубей до свержения Самойловича не входил в состав казацкой старшины, тем более не являлся ее «лидером», хотя сочинительница убеждена в обратном (с. 48, 50). Он занимал высокую, но не старшинскую должность регента Генеральной канцелярии. И двадцатилетняя его «скрытая борьба за булаву» с Мазепой (с. 55) — плод воображения Татьяны Геннадьевны [25] Пытаясь доказать факт претензий В. Кочубея на гетманство, Таирова-Яковлева ссылается на «уникальное свидетельство» А. Оглоблина, якобы видевшего в Киеве в одной частной коллекции портрет с надписью «Гетман Василь Кочубей» (с. 384). Обходя стороной вопрос о достоверности известия (писания Оглоблина — довольно мутный источник), стоит заметить, что оно в любом случае ничего не доказывает. В.Л. Кочубей был одно время наказным гетманом и мог соответственно именоваться. .

Неубедительными представляются размышления автора «монографии» насчет слов Патрика Гордона о давней ссоре Самойловича и Голицына в Чигирине: «При описании Чигиринских походов Гордон ничего подобного не писал. И только 9 лет спустя, при описании падения гетмана, упоминал, что Голицын затаил злобу на гетмана… Таким образом, данное свидетельство позднее и не может восприниматься как достоверное» (с. 19).

Почему же свидетельство недостоверное? Во время Чигиринских походов Василий Голицын еще не был всесильным фаворитом. Неудивительно, что Гордон тогда не придал инциденту большого значения. Позднее, в свете дальнейших событий, он вспомнил об этом факте и оценил его по-иному.

Плохо информирована Таирова-Яковлева о церковной истории Украины. Она уверена, что в 1685 году «Голицын решил воспользоваться смертью киевского митрополита, чтобы решить вопрос о подчинении украинской церкви Москве» (с. 34–35). Имя умершего митрополита не называется. По всей видимости, «ученой» даме не удалось его установить. И это не случайно. Если бы Татьяна Геннадьевна меньше фантазировала, а больше работала с источниками, то смогла бы узнать: к тому времени митрополита в Киеве не было уже много лет. «Киевская митрополия в Малой России и престол во граде Киеве митрополии, за несоглаством эпархий, никим же назираем вдовствует многая лета» [26] Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в ХVIII веке. Т. 2. Киев, 1851. С. 604. , — говорилось в патриаршей грамоте о поставлении нового архиерея.

Незнакомство сочинительницы с документами также явственно обнаруживается в главе 2 «И.С. Мазепа, В.В. Голицын и Нарышкины». Отмечая предусмотрительность Мазепы, она указывает, что гетман ориентировался не только на царевну Софью и ее фаворита, но и благоразумно «заводил себе покровителей» в окружении царя Петра. «Еще в 1688 году на Мазепу был написан донос… Очень интересно, что в этой ситуации гетман обратился за покровительством к П.И. Прозоровскому, дядьке царя Иоанна, и к Борису Голицыну, самому активному стороннику Натальи Кирилловны и ее сына. Следовательно, у него имелись хорошие отношения и с этими двумя представителями лагеря Нарышкиных» (с. 72).

Честно говоря, Татьяне Геннадьевне можно немного позавидовать. То, что давно открыто и объяснено исследователями, для нее внове, «крайне интересно», «уникально». Пояснения специалистов «ученой» даме неизвестны, что открывает большой простор для фантазии. Воображение Татьяны Геннадьевны парит в нем словно птица в небесах. К сожалению, парит оно в ущерб достоверной истории.

В упомянутых письмах Борису Голицыну (двоюродному брату фаворита) и Петру Прозоровскому (который вообще-то на сторону Нарышкиных перешел непосредственно в ходе переворота 1689 года) ни про какой донос ничего нет и быть не может. С доносом к тому времени уже разобрались, ему не поверили, и гетман благодарил за то Василия Голицына в письме от 25 марта 1688 года [27] Листи Івана Мазепи. Т. 1. Київ, 2002. С. 137. . Послания же, на которые ссылается сочинительница (вряд ли она прочла их вдумчиво), написаны днем позже и представляют собой обычные для Мазепы заискивания перед влиятельными вельможами. Даже украинские «национально сознательные» авторы говорят тут всего лишь о «ретивом угодничестве» гетмана [28] Станіславський В. Від Коломацької ради до повстання Петра Іваненка: нові дані про Івана Мазепу та Україну в 1687–1691 рр. // Листи Івана Мазепи. Т. 1. Київ, 2002. С. 73. , хотя и ищут для него оправдания. Подобные письма (их Мазепа писал и другим царедворцам) часто повторяются чуть ли не слово в слово (меняются лишь имена да титулы адресатов) и содержат общие фразы с пожеланиями добра и просьбами хранить пишущего «в благодетельской своей милости» [29] Листи Івана Мазепи. Т. 1. Київ, 2002. С. 141. . Выдавать их за попытку установить контакты с враждебной Василию Голицыну партией Нарышкиных неразумно уже потому, что эти послания пересылались Мазепой через фаворита (письмо Василию Голицыну от 27 марта 1688 года [30] Там же. С. 147. ).