Александр Тарасов - Между вулканами и партизанами: Никарагуанский пейзаж

Вообще, армия Сандино состояла, конечно, из людей неординарных. Ординарные в такую самоубийственную затею лезть боялись.

Армию Сандино называли иногда “армией детей”. У Сандино было очень много бойцов-подростков. Взрослые усталые крестьяне сплошь и рядом хоть и сочувствовали Сандино, но воевать не стремились – семью надо кормить, да и вообще “плетью обуха не перешибешь”. А 12–14-летние мальчишки семьями еще не обзавелись, да и насчет плети и обуха они не были так уверены.

Первым таким бойцом был индейский мальчуган всего лишь 9 лет от роду. Несколько недель по тропам, видным только индейцам, шел он сквозь джунгли в лагерь Сандино. Принес продукты партизанам и потребовал ружье и пули, “чтобы убивать бандитов”. Сандино называл его “чико-омбре” (мальчик-мужчина). Этот Чико-омбре участвовал в 36 боях, выучился у партизан грамоте, стал всеобщим любимцем.

Таких “чико-омбре” было много. Лучшим снайпером у сандинистов был 12-летний Хосе Кастильо. Сначала он был разведчиком, но в бою у Тельпанека был ранен в ногу и охромел. Тогда Хосе стал снайпером.

Подростки приходили даже из-за границы. Прославившийся храбростью “чико-омбре” Хуан Альберто Родригес пробрался к Сандино из Гондураса. Ему тогда было 12 лет. Сандино пытался отправить мальчишку домой, но ничего не вышло. Тот сам раздобыл себе оружие, убив морского пехотинца – и доказал таким образом свое право быть партизаном.

Еще армию Сандино звали “армией поэтов”. Любимым занятием сандинистов было соревнование в чтении стихов Рубена Дарио. Дарио – это гений, гордость маленькой Никарагуа. Рубен Дарио был великий новатор, в начале ХХ века он изменил лицо не только никарагуанской, не только латиноамериканской, но вообще всей испаноязычной поэзии. Пабло Неруда писал: “Без Дарио латиноамериканцы вообще не умели бы говорить”.

Сандино любил стихи Дарио до безумия – и считал, что должен всех ознакомить с ними. Когда герильерос занимали селение или город, обязательным элементом пропаганды было чтение стихов Рубена Дарио.

Особенно любили сандинисты, понятно, те стихи Дарио, которые были официально запрещены, – за “подрывную направленность”. Например, “Рузвельту”:

Можно представить себе, с каким злорадным удовольствием декламировали сандинисты финальные строки этого стихотворения:

У сандинистов были “лучшие чтецы” такого-то стихотворения и “лучшие чтецы” такого-то. Выходил один – и читал стихотворение Дарио, посвященное Хуану Рамону Хименесу с такими вот горькими строками:

Потом выходил другой партизан – и читал пламенное стихотворение “Лев”:

Впрочем, сам Сандино больше всего любил декламировать “Литанию Господу нашему Дон-Кихоту”:

Похоже, Сандино чувствовал какое-то внутреннее родство между собой и Дон-Кихотом. Это замечали и другие. Американец Леджен Камминс, когда захочет уязвить в своей книге об интервенции США в Никарагуа лидера сандинистов, назовет его “Дон-Кихотом на осле”. А спустя 40 лет тот же образ – образ Дон-Кихота – придет на ум Че Геваре, когда он, оправляясь в свою последнюю герилью в Боливию, напишет в прощальном письме: “Мои ноги уже чувствуют бока Росинанта...”

Не сумев разгромить и тем более “поймать” Сандино, оккупанты стали делать одну ошибку за другой. Отчаявшийся посланник США в Манагуа Эберхард даже предложил Вашингтону официально объявить сандинистам войну – после этого можно было ввести в Никарагуа хоть 100, хоть 200 тысяч солдат. Госдепартамент обдумал это предложение и ответил: объявлять Сандино войну нельзя, потому что это означает признание сандинистов воюющей стороной, а не “бандитами”.

Американцы перешли к тактике “выжженной земли” в партизанских районах. По малейшему подозрению в сочувствии к Сандино людей расстреливали. В северных районах крестьянам отрубали руки – чтобы они не могли держать оружие. Только за первый год боев американцы полностью сожгли и разрушили 70 сел.

Измотанные в боях, постоянно терпящие поражение, в атмосфере всеобщей ненависти “маринерз” постепенно теряли человеческий облик, превращались в садистов. В 1933 году тогдашний президент Никарагуа Сакаса передаст США длинный список задокументированных военных преступлений американских солдат – с просьбой “хоть кого-то наказать”, чтобы успокоить общественное мнение в Никарагуа. Американцы никого, естественно, не наказали.

В списке Сакасы были такие, например, имена и факты:

Лейтенант морской пехоты Мак-Дональд. Сжег заживо в Сан-Рафаэле-дель-Норте вместе с домом семью из 8 человек, в том числе 6 детей;

Лейтенант Стюарт. Расстрелял из пулемета в Ла Конкордии 23-летнего Эдуардо Сентено; у живого еще Сентено отрезал уши и привязал к хвосту своей лошади – как трофей;

Лейтенант Ли. У крестьянина Сантоса Лопеса отобрал пятимесячного ребенка, побросил младенца в воздух и “поймал” на штык. У крестьянки Мануэлы Гарсия отнял двухмесячную девочку и, схватив за ножки, разорвал пополам;

Рядовой Фелипон. В Сан-Рафаэле-дель-Норте утопил годовалого мальчика только за то, что того звали Аугусто, как Сандино. В селении Ла Пинтада ножом вспорол грудь 12-летнему подростку, вырвал у него сердце – и бросил собакам;

Рядовой Мартин. Застрелил в Манагуа пятилетнего ребенка – просто так, для развлечения. (Впрочем, рядовой Мартин недолго прожил после этого. Сосед убитого мальчика, 12-летний Дуино, выследил Мартина и однажды в ресторане, на глазах у всех, убил ударом в грудь заточкой. Весь ресторан сделал вид, что ничего не произошло и никто ничего не видел. Дуино ушел в горы, к сандинистам.)