Елена Иваницкая - Один на один с государственной ложью

Но чтобы родители сами вложили в руки подростков запрещенную книгу или выросшие дети сами поделились с родителями прочитанной «крамолой», такой практики не было. Вернее, она существовала только в тех семьях, где складывалось морально-политическое единство поколений, то есть в семьях открыто оппозиционных – диссидентских либо религиозных.

В моем случае (я уже была студенткой двадцати лет) грянул панический скандал. Хотя меня даже не уличили: когда паника началась, я успела вернуть тексты. Самых опасных – «Хроники текущих событий» и «Архипелага» среди них не было. Был «Иконостас» Флоренского, первый том «Воспоминаний» Надежды Мандельштам, «Философическое письмо» Чаадаева, «Доктор Живаго» Пастернака. Родители испугались смертельно, ждали, что меня вызовут туда . Мама со слезами шептала, что там надо признаваться, а то хуже будет. Папа начал со мной серьезное объяснение. Но он же никогда не говорил со мной ни о чем политическом. И на этот раз ничего не мог сказать, только старался вызвать у меня чувство вины за то, что я подвела семью, и повторял, что они (приятели постарше меня, лет тридцати) – плохие люди: «тунеядцы, судимые, по многу раз женатые». Ничего из этого не соответствовало действительности. Уже в новом веке из книги Владимира Козлова «Массовые беспорядки СССР при Хрущеве и Брежневе» я с удивлением узнала, что агитпроп приписывал ровно те же «личные пороки» активистам Новочеркасской забастовки: «судимые», «морально разложившиеся», «по семь раз женатые» (с. 417, 418).

Об истинном отношении отца к родной власти, которая нам все дала , говорил его ужас, а не его растерянные слова.

Странно или нет, но при этом у нас на всю квартиру гремел голос Высоцкого: папа очень его любил и собрал богатую коллекцию записей. «Вдоль дороги все не так, а в конце подавно, – надрывался голос. – И не церковь, и не кабак. Ничего не свято! Нет, ребята, все не так! Все не так, ребята!». Вдоль дороги к светлому будущему коммунизма, который маячит в конце .

В исследовании «Крамола. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе» отмечено, что КГБ не знал – да так и не узнал, какая часть населения слушает зарубежное радио: «В июле 1960 г. заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС по республикам Л. Ильичев докладывал в ЦК ПСС, что „в настоящее время в Советском Союзе имеется до 20 миллионов радиоприемников, способных принимать иностранные радиостанции. Точную картину того, насколько слушаются в СССР иностранные радиостанции, представить трудно“ <���…> В 1986 г. в докладной записке в ЦК КПСС о глушении зарубежного радио, подписанной Е. Лигачевым и В. Чебриковым, сообщалось, что „для глушения используются 13 радиоцентров дальней защиты и 81 станция местной защиты. <���…> Средствами дальней и ближней защиты перекрываются с разной степенью эффективности регионы страны, в которых проживает около 100— 130 миллионов человек“. <���…> Не можем не обратить внимание на неотразимость бюрократических оборотов: „качество глушения“, которое есть „защита“ советского населения» (с. 112).

В книге «Ленинградский лексикон» (М.: Центрполиграф, 2013) Игорь Богданов приводит рассказ своего друга, журналиста А. А. Морачевского, о всесемейной практике слушания: «В 1960—1970-е годы у нас в квартире на Васильевском острове по вечерам одновременно работали три радиоприемника в трех комнатах.» Голоса» слушали мой отец (любил «Би-би-си», профессор, беспартийный), мой дядя («Голос Америки», профессор, секретарь партбюро факультета, член парткома Университета), и я, начинающий научный работник-диссидент, слушавший все подряд. Потом встречались на кухне и обсуждали услышанные новости» (с. 69—70). Ах, жалко, что рассказчик не уточнил, с какого возраста его допустили к обсуждению новостей. В студенческой среде нормой было слушать, а не слушать было глупостью и наивностью. Моя подруга-однокурсница рассказывала мне гротескную историю, как ее родственница-студентка прогнала поклонника, который предлагал руку и сердце и был всем хорош, кроме одного: сам не слушал и ее отговаривал.

Степень безумия советских СМИ нынешняя молодежь и вообразить не может. Перечитывание тогдашних газет даже у меня вызывает оторопь. В те годы вырабатывалась привычка сразу отцеживать сознанием пропагандистский ритуальный поток.

Вот газета «Молот», «орган Ростовского областного комитета КПСС». Эту газету (и «Правду») я каждый день доставала из почтового ящика. Открываем наугад. На первой странице огромными буквами: «Горячо одобряя мудрую ленинскую политику партии…» (1 октября 1977, №230). Листаем дальше: «Одобряем, поддерживаем! Единодушно говорит трудовой Дон, обсуждая…» (4 октября,1977, №232). «Одобряем! Поддерживаем! Так встретили труженики Дона доклад товарища Леонида Ильича Брежнева…» (5 октября 1977, №233). «Манифест строителей коммунизма. Внимание всей планеты приковано в эти дни к Москве. Документом, воплощающим вековые чаяния трудящихся, называют новую Конституцию…» (8 октября 1977, №236). «Сердцем и душою – с партией, с народом! Объединенный пленум правления творческих союзов СССР… слова безграничной любви к родной Коммунистической партии… огромное счастье – созидать в стране Великого Октября, где осуществлена подлинная свобода творчества. Это свобода служить своим искусством народу, строящему коммунизм» (21 октября 1977, №246). 11 ноября на первой странице перепечатана передовица из «Правды» – «К новым победам коммунизма»: «Выступил тов. Л. И. Брежнев… Доклад тов. Л. И. Брежнева – выдающийся документ… отметил тов. Л. И. Брежнев… сказал тов. Л. И. Брежнев… заявил тов. Л. И. Брежнев… Коммунизм – светлое будущее всего человечества».

В подшивке 1977 года я нашла один (единственный) материал о проблемах области. 1 ноября, №255, страница 3, «Рейд по письмам читателей»: «Не за горами зима. Поэтому тысячи жителей Дона спешат сделать все возможное, чтобы своевременно запастись углем. Чтобы приобрести уголь, жителям хуторов и сел Кашарского района приходится ездить за многие десятки километров – в г. Миллерово. Нередко случается и так, что приходится возвращаться домой порожняком. Так было, например, с 1 по 11 октября, когда склады находились на инвентаризации».

Во все остальные дни – две основные темы: 1. «трудовые успехи», «все для блага человека», и 2. разоблачение «буржуазной пропаганды». «Вещизм, модные тряпки… девочки с распущенными волосами… а ведь это и есть цель буржуазной пропаганды…» (Молот, 1 октября, 1977, с. 3). «Буржуазные фальсификаторы развернули невероятную шумиху и клевету по поводу якобы нарушения прав личности в странах социализма» (2 октября 1977, с. 3). «Испустила дух вздорная шумиха о якобы существующих в Советском Союзе психиатрических больницах, в которых принудительно содержат инакомыслящих» (13 марта 1976, №62, с. 3). Подписано так: Николай Ефимов, комментатор АПН. Дальше «комментатор» постановляет: 1. у нас никого принудительно не содержат, 2. все, кого содержат принудительно, – больные, 3. так называемые инакомыслящие – шизофреники, 4. да и тех лишь горстка – «не более четырех десятков, по собственным подсчетам инициаторов поднятой шумихи».