Елена Иваницкая - Один на один с государственной ложью

Сочинители текстов о границе составляли особый пул. Самым известным был, наверное, Александр Авдеенко. По его роману «Над Тиссой» даже кино сняли. Один за другим выходили тексты Сергея Мартьянова, Льва Линькова, Евгения Рябчикова, Александра Тараданкина. Странно или нет, но некоторые из этих сочинений издаются и сегодня: А. О. Авдеенко. «Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи» – М.: Вече, 2013. Это шпионская опупея пятидесятых годов: наш ответ Джеймсу Бонду. Из нее читатель выяснит, например, что антикоммунистическое восстание в Венгрии организовали два коварных злодея – отец и сын Даллесы.

Советская бондиана сляпана была кое-как, но с каменной серьезностью и назидательностью. «Граничные» тексты всегда строятся по одной схеме: враги пытаются проникнуть в нашу неприступную крепость, но их ловят или убивают пограничники, которым помогают местные жители – взрослые и дети. У врагов ужасные планы – всегда одни и те же: передать шпионские сведения американцам и взорвать стратегический объект. Национальная принадлежность врагов меняется в зависимости от текущей политики и пропаганды. Причем меняется даже в одном и том же тексте.

Повесть Сергея Мартьянова «Однажды на границе» выходила четырьмя изданиями: с 1953 по 1963 год. Там пограничники поймали шпионку, она пыталась врать, но ее изобличили, и злодейка рассказала правду: «Меня зовут Влада Рундич. Я сербка. Окончила в Белграде школу разведчиков. Потом работала в Чехословакии. Недавно меня отозвали и направили сюда. <���…> Задание: взорвать тоннели в горах… забрать кое-какие сведения…. Для американцев» (Сергей Мартьянов. Однажды на границе. – Ужгород: Книжно-журнальное Издательство, 1953, с. 136). Пограничники гневно клеймят гестаповскую банду палача Тито, который установил в Югославии фашизм и засылает к нам шпионов-диверсантов, работая на американцев.

Ко второму изданию, через год, палач и главарь фашистской банды вновь оказался товарищем Тито, выдающимся деятелем коммунистического движения. Шпионка мигом поменяла хозяев и национальность. «Меня зовут Магдой Галец. Я родом из Станислава. Состояла в организации украинских националистов. Окончила в Мюнхене школу разведчиков. Работала в Чехословакии. Недавно меня отозвали и направили сюда. <���…> Задание: взорвать тоннели в горах… забрать кое-какие сведения…. Для американской разведки» (Сергей Мартьянов. Однажды на границе. – Алма-Ата: Казахское государственное Издательство художественной литературы, 1954, с. 137—138). И ничего. Как будто так и надо.. Но что думал юный любитель приключений, если ему сначала попалось одно издание, а потом другое? В 50—60-е годы приключенческой беллетристики в Советском Союзе выпускали мало, и была она в значительной части о врагах и пограничниках.

Враги рвались к нам упорно и коварно. Ядовитых змей, представьте себе, запускали через границу фантазией Евгения Рябчикова (На тропах пограничных. – Львов: Каменяр, 1964, с. 15). У врагов, наверное, колдун в штате состоял, чтоб змеи расползались не по своему змеиному хотению, а по заданию американских спецслужб. Шпионы, диверсанты, бандиты, змеи лезли и лезли в наш мирный дом, но на их пути вставали бдительные патриоты – и стар и млад.

…Агент Джемс Бовт снарядил для перехода границы предателя Петренко «с глубоко запавшими тусклыми глазами», но врага задержал юный комсомолец Костромин, чьи «сосредоточенные темные глаза» и т. д. (Г. Иолтуховский. Осечка. – В кн.: Рассказы о пограничниках. – М.: Молодая гвардия, 1954, с. 203, 205). Пионеры заметили подозрительного незнакомца, один побежал на заставу, остальные выследили матерого шпиона (Игорь Быстрозоров. Враг не прошел. – В кн. На тропах пограничных). Пионерка Маша преследовала диверсанта, не испугавшись его ножа, и указала пограничникам, где прячется злодей (И. Никошенко. Вблизи границы. – В кн. На далекой заставе. – Петрозаводск: Государственное Издательство карельской АССР, 1961). Эту схему спародировал Виктор Ардов в рассказе «Бдительность младенца» и «опубликовал» его в рукописном альманахе Корнея Чуковского. Полуторагодовалый Васютка увидел чужака с револьвером и сразу понял, что «дядя – бяка, нашей стране хочет сделать бо-бо» (Чукоккала. – М.: Русский путь, 2006, с. 517). Младенец вылез из люльки и пополз на заставу. При первом издании альманаха в 1979 году бдительная цензура бдительного младенца не пропустила. Но враг не прошел, Васютка успел предупредить пограничников.

Среди бессчетных и одинаковых опусов о границе есть одно удивительное исключение – маленькая, на десяток рассказов, книжечка «Граница рядом» (Львов: Книжно-журнальное Издательство, 1961. Тираж 65 000). В ней тоже ни один нарушитель не прошел, в ней тоже юные пионеры и престарелые колхозники спешили на заставу, в ней тоже доблестные пограничники с четвероногими помощниками бежали по следу – в ней все то же самое, кроме одного: нарушители рвались – туда. На ту сторону. Хотели выскочить из нашей мирной крепости. Почему? – об этом сказано твердо, но невнятно. Бдительный отец объяснил пионеру-сыну: «Свои – это хорошие люди, иначе говоря – наши, а чужие – опасные и злые. Вот они-то и нарушают границу» (с. 20). Странная, конечно, книжка. Казалось бы, чего трудного заявить, что шпион пытался ускользнуть со шпионскими сведениями. Один из авторов так и делает. Но у других к пограничной полосе пробираются не матерые шпионы, а усталые голодные бедолаги. На этом их и ловят. Сюжеты повторяются. Молодая учительница заманила к себе чужака накормить-напоить и послала ученика на заставу (А. Булычева. Бдительность сельской учительницы). Молодая колхозница заманила к себе чужака накормить-напоить и послала на заставу брата-пионера (Е. Круковец. Всегда вместе). Пожилая колхозница, послав на заставу пионера, заговаривала чужаку зубы, тот долго и покорно слушал, но потом все-таки пустился наутек (Е. Брагин. У самой границы). Не бойтесь, поймали. А бравый шофер доставил чужака прямиком на заставу: тот просил подвезти до соседнего села (В. Ольшанский. Бойцы второй линии).

И не пытайся – не пройдешь . Так читается послание этой книжки, но она осталась единственной. Потому, предполагаю, что могла навести подростков на кое-какие лишние вопросы. В сборнике «На тропах пограничных», который выходил во Львове несколькими изданиями (1958, 1963, 1964) и массовыми тиражами, Евгений Рябчиков с гордостью сообщил, что на счету у героя Карацупы и его верного Ингуса «четыреста шестьдесят семь задержанных нарушителей» (1964, с. 5) плюс двадцать девять убитых, «которые не хотели сдаваться» (с. 5). По умолчанию подразумевалось, что все они шпионы и диверсанты, засланные вражескими спецслужбами. Но юный читатель – где-нибудь в Ростове или Тамбове – мог и задуматься, в какую сторону пробирались эти пятьсот человек. Львовским подросткам задумываться было не надо, они и так это знали. Мой собеседник-львовянин рассказывает: «Граница у нас всегда была очень неспокойной. И не только из-за „шпионов и диверсантов“. Граница эта прошла по живому, разделив два народа, польский и украинский, – со всеми драмами, личными и социальными. И постоянно были попытки переходов – к своим» (П. Г. Интервью 2. Личный архив автора).