Елена Иваницкая - Один на один с государственной ложью

Как советские люди, взрослые и дети, представляли себе жизнь за границей (за границей светлого мира в чаще темного леса), стало предметом изучения только в новом веке.

Ольга Эйдельман опирается в своем исследовании на специфический материал – рассекреченные документы прокурорского надзора, переполненные свидетельствами невероятных идейных заскоков с трагическими последствиями. «Пропаганда муссировала мрачный образ буржуазного мира, а особенно его цитадели – Соединенных Штатов Америки. В ответ в крамольном народном сознании возникает образ Америки как земного рая. Америка – страна, где рабочие ходят в костюмах и имеют машины, работают мало, а получают много, где исполняются все желания. Несколько армянских подростков из неблагополучных семей попытались угнать самолет для бегства за границу, так как думали, что там они могли бы стать кем мечтали – один киноартистом, другой музыкантом» (Крамола…, с. 113). Если в пропаганде по нашу сторону границы – добро, а по ихнюю – зло, то добро и зло менялись местами. 5 ноября 1967 года в Красноярске были разбросаны листовки, авторы которых воплотили эту перемену мест в противопоставлении «СССР и Америки как „этого света“ и „того света“: „Америка, уничтожь дракона!“, „Америка! Когда ты придешь и разгромишь драконское царство?“» (с. 121). Самые наивные, умозаключая, что Америка болеет душой за простых советских людей, слали президенту США жалобы с просьбой о помощи. Самые глупые писали письма в посольства и в редакции радиостанций, выражая желание стать «буржуазными наймитами». Для всех это кончалось полновесным сроком. Только авторов красноярских листовок не нашли.

«Пропаганда времен „холодной войны“ как бы уравнивала фашизм с Америкой (и западными странами вообще), объявляя их агрессорами» (с. 117). Вероятно, и этому кто-то верил. Мы не знаем и уже не узнаем, сколько было таких доверчивых среди взрослых здравомыслящих людей. А среди детей – каждый вспомнит по себе. Родители никогда и ничего вразрез пропаганде не говорили. О Хиросиме я знала с самых неразумных лет и не сомневалась, что фашистская Америка были союзницей фашиста Гитлера, поэтому и бомбила мирный трудолюбивый японский народ, который был, конечно, в союзе с нашим мирным трудолюбивым народом. Узнав реальную конфигурацию сил, лет в девять, удивилась и призадумалась. Но никого об этом не спросила.

Кстати заметить, я была уверена, что Гитлер хотел уничтожить русский народ. Об этом было написано в книжке с картинками: «Гитлер хотел уничтожить русских» (Н. Н. Михайлов. Моя Россия. Путь русского народа. – М.: Советская Россия, 1966, с. 219). Правда, в книжке было странное продолжение: «Но он достиг обратных результатов» (с. 219). Обратных – это как? Наверное, я вслух удивилась, потому что бабушка Маруся объяснила мне, кого хотел уничтожить Гитлер на самом деле. Да еще добавила, что Сталин хотел того же самого. Бабушка была горячая филосемитка. Почему – не знаю. Среди нашей сельской родни мне потом пришлось наблюдать другие настроения, вполне пещерные. А тогда бабушка доходчиво меня просветила: только плохие злые люди плохо относятся к евреям, понятно?

Алексей Юрчак исследует иллюзорные представления о жизни за границей, которые бытовали у «нормальной» советской молодежи позднесоветских поколений, – «воображаемый Запад». Этот «Запад» не имел ничего общего ни с реальным Западом, ни с «врагом», сочиненным пропагандой, ни с иллюзиями низовых слоев общества, показанными Ольгой Эйдельман. «Воображаемый Запад», который исчез в конце восьмидесятых, когда население лучше познакомилось с реальным Западом, создавался на основе рок-и поп-музыки, джинсов, кинофильмов и выражал мечту о более интересной жизни, чем советская. Мне осталось не до конца понятным, считает ли Юрчак этот «Запад» одной из молодежных субкультур или рассматривает его как всеобщее увлечение (или даже образ жизни). В первом случае я соглашаюсь и присоединяюсь, во втором – нет. Эта субкультура была далеко не единственной (и сама я к ней не принадлежала).

Дина Хапаева в книге «Время космополитизма. Очерки интеллектуальной истории» (СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2002) полагает, напротив, что именно со второй половины восьмидесятых годов началось идеализирующее конструирование «Запада», и возникший образ был гораздо сложнее, чем «зеркальное отражение недостатков советской повседневности» (с. 20). Эта идеализация была драматичным проявлением кризиса самосознания советских людей – Конфликта «между отрицанием ими „всего советского“ и неспособностью отказаться от базовых установок советской идеологии, от пережитого социального и индивидуального опыта» (с. 22).

Самое резкое и жестокое столкновение реальности и пропаганды происходило в периоды «братской помощи», то есть военного вмешательства советского режима в дела других стран. Населению в этих случаях предписывалось либо полное молчание (как при вторжении в Венгрию), либо горячая и единодушная поддержка мудрой и миролюбивой политики родной коммунистической партии (как при вторжении в Чехословакию и Афганистан). Реальное отношение разных слоев население к этим действиям властей отражалось в сообщениях КГБ, в информационных записках в ЦК, в надзорных заключениях прокуратуры. Все эти документы были спрятаны в архивах, но каждый советский человек сам знал, как он к этому относится.

Дети вообще не должны были упоминать об этих событиях по своей воле, а для родителей и для молодежи существовали правильные вопросы, пропечатанные в газетах вместе с правильными ответами. Вопросы во всех случаях были одинаковые. Они, собственно, не изменились и в наши дни применительно к сегодняшней политике. Следовало спрашивать: почему такие-то действия нашей страны являются необходимыми, своевременными, мудрыми, справедливыми, гуманными? Затем полагалось спросить: почему они вызывают бешеную злобу наших врагов? Ответы по сути тоже были одинаковыми и обязательно заканчивались тем соображением, что враги давно хотели обострить международную обстановку и воспользовались справедливыми и законными действиями нашей страны как предлогом . А не случись этих действий, поджигатели нашли бы другой предлог. Сегодняшняя пропаганда эту мысль повторяет дословно.

При вторжении в Афганистан «Правда» задавала такие вопросы Брежневу. Генсека – самую тяжелую артиллерию – привлекли потому, что власть прекрасно знала: население не только не поддерживает ее авантюру, а категорически, панически против. Все отцы и матери испугались за сыновей. Через несколько лет руководство бесстыдно признавало: «Придется когда-нибудь объявить, что ввод войск был грубой ошибкой, что уже тогда и ученые, и общество отрицательно отнеслись к этой авантюре» (В Политбюро ЦК КПСС. – М., 2006. с. 353).