Александр Щелоков - Свидетели истории

К этой группе монет относятся такие, которых государство никогда не выпускало. Они всего лишь плод фантазии подделывателя. Например, лицевая сторона монеты оттискивалась штемпелем какой-либо реально существовавшей медали, а гербовая изготовлялась монетным штемпелем. Иногда "умельцы" топко спиливают одну из сторон монеты и потом пайкой соединяют ее с другой. Так возникает "уникальный" денежный знак. К фантастике относятся уже упоминавшиеся нами рубли Пугачева и царевны Софьи.

Надо иметь в виду, что существует и официальная фантастика, рассчитанная на продажу в коммерческих целях.

Неподалеку от западного побережья Англии, у устья Бристольского залива, есть маленький островок Ланди. По названию он обозначен только на подробных картах — нет на острове ничего примечательного. Этот клочок земли в океане когда-то за 25 тысяч долларов купил в личную собственность лондонский делец Мартин Колес Хартман.

В 1929 году Хартман отчеканил 50 тысяч "монет" острова Ланди с намерением продавать их коллекционерам и туристам. Однако английское правительство справедливо расценило этот акт как посягательство на суверенные права Великобритании в эмиссии денег. Ланди хотя и собственность бизнесмена, но все же не самостоятельное государство, а владение британской короны. Английский суд оштрафовал Хартмана и предписал уничтожить весь выпуск "монет".

В 1965 году Хартман повторил выпуск, но уже с юридическим обоснованием своего права на него. В Англии частным лицам не запрещается выпускать жетоны и памятные медали с нейтральными изображениями. На "монетах" острова Ланди изображена морская птица тупик — по-английски "паффин". Об этом свидетельствуют и надписи. На крупном кружке, где птица изображена целиком, написано: "Один паффин". На более маленьком кружке изображена только голова и шея тупика. Здесь надпись гласит: "полпаффина". На другой стороне обоих знаков профильное изображение самого Хартмана и надпись, удостоверяющая, что это именно он.

В нашей печати иногда проскальзывали утверждения, что паффин — это монета, обращающаяся на острове Ланди. Оно неверно. На острове, как и во всей Великобритании, обращаются только фунты, шиллинги, пенсы. Паффин не имеет ни обеспечения, ни установленного паритета к фунту, ни сферы обращения. Это не монета, а жетон. Если хотите, то фантастическая монета.

Покупая такого рода жетоны, коллекционер знает их суть; куда опаснее, если он приобретает подделку под видом "редкости".

Среди советских монет объектами подделки чаще всего становятся редкие экземпляры — 2 копейки 1927-го, 20 копеек 1934 года, некоторые разновидности тиражных монет разных лет. Делаются подделки просто. "Умелец" берет подлинную двушку, например, датированную 1926, 1928 или 1929 годами, и переделывает последнюю цифру в семерку. Работа подчас выполняется настолько чисто и ловко, даже под лупой место переделки угадать трудно.

Чтобы обнаружить обман, надо посоветоваться с опытным нумизматом, который знает признаки, отличающие лицевую сторону двушки 1927 года от лицевых сторон более ранних и более поздних монет. Советское законодательство рассматривает фальсификацию и сбыт поддельных денежных знаков как уголовное преступление.

Эта призывная фраза рекламы ежевечерне горела на фронтоне здания, стоявшего напротив дома, в котором жил инженер Иван Мартынович. Она периодически подмаргивала то зеленым, то красным светом, требовала, призывала обратить на нее внимание.

С наступлением сумерек Иван Мартынович задергивал штору. Моргающая реклама, бросая в комнату цветные всполохи, мешала смотреть телевизор.

Итак, сначала горела реклама, на которую внимания не обращали.

Потом горела дача. Не загородные хоромы в два этажа с гаражом и сауной, а так себе, сирый домишко, сколоченный на скорую руку на садово-огородном участке.

Тем не менее домик горел хорошо и споро. Огонь полыхал с яростью, подогретой сухим жарким летом, итонкая струя воды из пожарной кишки с шипением превращалась в пар, не принося особого вреда опасному чудовищу.

А вокруг в отчаянии, не зная, что и предпринять, метался наш знакомый — владелец хозяйства Иван Мартынович. И даже отблески багрового пламени не делали его бледное, будто мукой посыпанное лицо хоть чуть-чуть розовым.

Позже, копаясь в остывшей золе, Иван Мартынович выгреб лопатой почерневший металлический ящичек (добротная работа — сам резал, сам варил автогеном) и стал сбивать с него крышку.

Внутри лежала плотная пачка почерневших без доступа воздуха денег — этакий своеобразный уголь из сверхдорогого сырья.

Сел Иван Мартынович перед раскрытой коробкой, взялся руками за голову.

— Сгорела машина, — приговаривал он. — Всё сгорело, всё пропало…

Соседи, добрые люди, проявили сочувствие и понимание. Советовали: надо идти в Госбанк. Там увидят, что это деньги, и поменяют на новые. Факт!

Факт так факт. Но давайте задумаемся. Представим, что мы купили новые часы, и тут же они сломались. Не в силу заводского дефекта, а только лишь потому, что мы уронили их на каменный пол — стекла в осколки, колесики — вперемешку. Неприятность немалая. Часы новые, модные, красивые. Жалко их! Но возникнет ли у кого-то из нас желание пойти в магазин и предъявить государству претензии — вот, мол, упали и не выдержали, сердечные, разлетелись. Дайте нам повые за ту же плату.

Нет, такого желания у нас не возникнет, поскольку каждый знает: претензии бессмысленны и незаконны.

По-иному получается, когда речь заходит о безнадежно испорченных по вине владельцев деньгах.

Вот в контору Госбанка пришел человек. Выложил перед сотрудниками прямоугольный листок бумаги неопределенного цвета и объяснил:

— Это деньги. Двадцать пять рублей. Нельзя ли поменять их на новые?

— А в чем дело? — спросил контролер. — Вот образец банковского билета достоинством в двадцать пять рублей. Похожа ли ваша бумажка на образец?

— А почему она будет похожа? — уже с некоторым возмущением стал наступать посетитель. Случилось несчастье. Я положил двадцать пять рублей в "заначку". А жена не знала. Вот и сдала вместе с брюками в срочную химчистку…

Что ж, служба быта постаралась на совесть. Химикаты у нее крепкие, высококачественные. Съели они краску на денежном знаке почти начисто, оставив лишь бледную тень от рисунка. Но при чем здесь Госбанк? Почему "потерпевший" решил обратиться сюда со столь необычной просьбой? Законны ли его притязания?

Часто ли мы задумываемся над тем, что денежный знак — это документ не менее строгий, чем паспорт, что он действителен лишь тогда, когда имеет строго утвержденную государством форму — цвет, водяные знаки на бумаге, определенный рисунок, цифры, обозначение серии, а также размеры?