Морис Котрелл - Хранители гробницы

Я, канцлер Ли Сы, подданный Вашего Величества, не скрывая, что заслуживаю смерти, предлагаю:

В прошлом земли Поднебесной были в хаосе и разделены. Никто не мог объединить их, поэтому князья правили одновременно. В своих рассуждениях ученые говорят о прошлом, чтобы принизить настоящее. Они используют лживые примеры, чтобы посеять беспорядки в нынешнем положении вещей, они провозглашают превосходство идей, изученных ими, чтобы хулить то, что установило Ваше Величество. Сейчас, когда император владеет всей Поднебесной и установил единство, они почитают прошлое и устраивают тайные беседы. Эти люди, сопротивляющиеся новым законам и указам… скрывают свою ненависть при дворе, но повсюду обсуждают эти дела и побуждают простой народ верить в клевету. Таково положение вещей. Пока мы не предпримем действий, авторитет государя будет унижен, а группы недовольных будут все сильнее. Поэтому ваш подданный предлагает сжечь все истории [государств], за исключением циньской. Кроме тех, кто обладает званием «ученого великих знаний», все люди в империи, обладающие экземплярами «Шу Цзин», «Ши Цзин» и сочинениями «ста школ», должны сдать эти книги в управы, где они будут преданы огню. Тот, кто осмелится обсуждать и комментировать «Шу Цзин» и «Ши Цзин», будет предан смерти, а его тело — выставлено на площади. Те, кто проповедует древние учения и принижает существующий порядок, будут истреблены вместе с членами их семей. Чиновники, смотрящие сквозь пальцы на нарушения этого закона, будут считаться совершившими преступление. Тридцать дней спустя после издания указа те, кто не сжег свои книги, будут заклеймены и отправлены на строительство Великой стены. Книги, которые будут разрешены, — только те, которые касаются медицины, гадания, сельского хозяйства и лесоводства. Те же, кто хочет изучать закон и управление, должны взять себе в учителя государственных чиновников».

Этот указ, предложенный Ли Сы, был утвержден».

О гонениях на ученых сказано более кратко:

«В следующем году после сожжения книг двое ученых навлекли на себя гнев императора своим мятежным поведением и последующим бегством. Он распорядился провести строгое расследование и выяснить, где еще они вели подстрекательские речи и беспокоили умы людей. Расследование было поручено цензорам, которые выяснили, что в общей сложности до 460 ученых нарушали запреты. Все они были похоронены заживо в качестве предупреждения для остальных, а лишение чинов и званий, наряду с другими наказаниями, стало еще строже применяться для всех, кто попадал под подозрение. Старший сын императора Фу Су увещевал отца, говоря, что столь жестокие меры против тех, кто повторяет слова Конфуция и старается подражать ему, могут отвратить народ от новой династии. Это вмешательство настолько разгневало императора, что он отослал сына из столицы и предписал ему быть вместе с генералом, который заведовал строительством Великой стены».

Итак, Ши Хуан-ди не приказывал сжечь все книги. Он встретился со своими советниками и принял решение только после дискуссии. Книги по медицине, сельскому хозяйству и гаданию были исключены из списка, что способствовало дальнейшему развитию души и тела. Указ не относился и к классическим произведениям, находившимся в ведении совета «великих ученых». По мнению Легга,

«Когда династия Хань пришла на смену династии Цинь, у новых правителей не было бы проблем с экземплярами старинных книг, если бы не разграбление столицы в 206 г. до н. э. Сянь Юем, грозным противником основателя правящего дома Хань. Тогда, по свидетельству современников, пожары во дворцах и общественных зданиях бушевали в течение трех месяцев. Это бедствие было столь же гибельным для книг совета «великих ученых», как и указ тирана — для книг, хранившихся у населения»

Легг также указывает, что Ши Хуан-ди правил лишь три года после издания указа и что «бедствия, причиненные домом Цинь древним китайским текстам, не шли ни в какое сравнение с их полным уничтожением » (курсив автора). Впоследствии он отметил: «По моему мнению, ущерб, причиненный памятникам литературы при династии Цинь, был сравним с той угрозой, которой они подвергались в эпоху Борющихся Царств».

Что касается предполагаемых зверств Ши Хуан-ди, исторические хроники свидетельствуют о том, что 460 ученых восставали против правящего режима и были наказаны в соответствии с законами страны, где они жили. Лично я не одобряю смертной казни, которая в современном мире применяется в 92 странах, в том числе в США. Но следует ли из-за этого считать американских президентов кровавыми тиранами?

В защиту Ши Хуан-ди историк Сыма Цянь отмечает следующее:

«К концу десятого года правления династии Цинь в стране царил мир и порядок. Вещь, потерянная на дороге, оставалась лежать нетронутой; холмы были свободны от разбойников, в семьях имелся достаток, люди храбро сражались на полях сражений, но избегали ссор дома, а в деревнях и городах существовало хорошее управление».

Эти преимущества были достигнуты благодаря дисциплине на личном и государственном уровне. Памятники и сокровища эпохи Ши Хуан-ди свидетельствуют о том, что он был духовным лидером, понимавшим истинное предназначение жизни на Земле. Как и другие великие наставники человечества, он сознавал, что целью земного существования является очищение души для подготовки к последующей жизни. Великие наставники учили, что очищение требует жертв. Каждый человек ежедневно должен вести с самим собой нескончаемую борьбу, чтобы найти примирение с превратностями жизни. В этом подлинный смысл терракотовой армии, готовой к бою.

Сходная аллегория используется в индуистской священной книге «Бхагавадгита», которая является частью эпической поэмы «Махабхарата», где путь к спасению для страждущих раскрывается в ходе беседы между чудесным воином Арджуной и повелителем Кришной (богом), который появляется, чтобы помочь Арджуне в час его величайшей нужды на поле боя.

В начале этой древней истории царь Дартараштра (рис. 73) сидит в своем дворце за много миль от поля боя в Курукшетре, где армии его сыновей готовы сразиться с его родственниками Пандавами. Царя беспокоит исход битвы, так как Курукшетра является священным местом, где удача скорее будет на стороне благочестивых Пандавов, а не его сыновей.

Он зовет своего слепого секретаря Санджайю, который обладает духовным зрением (ясновидением), для описания событий, происходящих на поле боя. Санджайя говорит царю, что армии готовы сразиться друг с другом, но затем, — словно время остановилось или замедлило свой бег, как это бывает в судьбоносные моменты, — вождь Пандавов, молодой воин Арджуна, внезапно преисполняется отчаянием при мысли об убийстве своих родичей, стоящих перед ним: «…Лучше мне покрыться коростой, как последнему нищему, чем убивать этих моих учителей».