Знание-сила, 1997 № 05 (839)

В последней четверти XV — начале XVI века в развитии Москвы произошли кардинальные перемены, которые привели к формированию архитектурных ансамблей и центричной планировки, знакомых нам по чертежам города конца XVI века и сохранившихся до наших дней. Иваном III было начато грандиозное строительство, которое велось под руководством итальянских архитекторов и инженеров.

Стены и башни Кремля, великокняжеский дворец и ансамбль Соборной площади были основным звеном этой строительной программы. Изучение фундаментов стен и башен, а также Алевизова рва, выкопанного в 1508 году между реками Неглинной и Москвой, демонстрирует масштабы и высокий инженерный уровень этих работ.

Однако возведением Кремля строительная программа не исчерпывалась. В 1514—1516 годы Алевизом Новым было сооружено более десяти каменных храмов, располагавшихся по большей части на территории будущего Белого города.

Вместе с этим шли и градостроительные преобразования. Вокруг Кремля было образовано открытое пространство, оно давало возможность обороны крепости и ее обзора. Следы планировочных работ конца XV века открылись во время раскопок, проводившихся на Историческом проезде, в виде вымостки из мелкого щебня.

Одновременно происходил интенсивный рост городских посадов за счет земель, занятых ранее полями. Как показали исследования И. А. Бойцова, основанные на материалах раскопок и наблюдений последних десятилетий, к концу первой четверти XVI века было полностью застроено Занеглименье в пределах позднейшего Белого города. Находки керамики этого времени известны в районе улицы Ленивки, в Б. Знаменском переулке и к северу от Знаменки. На Арбатской площади культурный слой, отложившийся до начала строительства стены Белого города (1586—1590), достигал 1,7 метра. Очевидно, тогда же усадебная застройка возникла на пространстве от Воздвиженки до Тверской, а также к востоку от Тверской. На кладбище церкви Дмитрия Солунского, стоявшего на углу современного Тверского бульвара и Тверской улицы, были обнаружены надгробные плиты первой половины XVI века, а несколько месяцев назад в раскопе у храма Большого Вознесения у Никитских ворот было найдено надгробие 1510 года. Из грамоты на село Сущовское видно, что в начале XVI века северо-западная часть позднейшего Белого города между улицами Петровкой и Тверской была застроена приблизительно до линии, вдоль которой позднее была возведена стена Белого города.

Таким образом, в конце XV — первой четверти XVI века в Занеглименье сформировалась уличная сеть, причем «нарезка» улиц была проведена не без влияния принципов регулярности — принципов, получивших как раз в это время большое распространение в Европе. Хотя в восточной части будущего Белого города, а также в Замоскворечье и в Заяузье уличная сеть в большей степени подчинялась рельефу местности, но тем не менее и здесь элементы регулярности прослеживаются.

«Сигизмундов» план. Фрагмент: Кремль и Китай-город

Печать Ивана III, 1490— 1504. Изображение всадника, поражающего копьем дракона (на лицевой стороне), использовавшееся на печатях великих московских князей, будучи дополнено изображением двуглавого орла (на оборотной стороне) и новым титулом («Иоанъ Божиею милостию господарь Всея Руси великий князь и великий князь Влад(имирский) и Московский) и Иов(городский) и Пск(овский) и Тве(рской) и Вят(ский) и Пер(мский) и Болгарский)») стало государственной печатью Русского государства.

Золочение кровли Успенского собора в 1551 году. Миниатюра из Царственной книги

На протяжении последней четверти XV — первой половины XVI века формы расселения и хозяйства, а это крупные села с погостами-некрополями при храмах и многочисленные малодворные деревни (следы которых «ловят» археологи), широко захватывают обширные пространства, далеко выходя за пределы Волго-Окского междуречья.

Распространение московских культурных традиций проявляется и в формировании новых этнокультурных наименований территорий Русского государства. Если в Белозерской уставной грамоте 1488 года еще говорится о «гостях» (купцах), которые приходят из московских, тверских и новгородских земель и противопоставляются самому Белозерью, то в «Стоглаве» речь идет лишь о различиях в обычаях московской и новгородской земель.

Новый этап в материальной культуре Москвы приходится на последнюю треть XV века. Это во всех сферах жизни переломное время — в изобразительном искусстве, в каменном строительстве, в производстве оружия и оформлении быта горожан.

В керамическом производстве почти одновременно появилась целая серия новых типов посуды: белоглиняной, чернолощеной, имитирующей модную в Европе оловянную, ангобированной. Причем этот набор, появившись в Москве, очень быстро распространяется на огромные территории. Белоглиняную керамику находят и на Онеге, и в воронежском течении Дона, и даже в крепостях, возведенных в предгорьях Урала.

В первой трети XVI века, как показали исследования Л. А. Беляева, в Москве налаживается производство поливных печных изразцов. Здесь просматриваются венгеро-балканские традиции, с которыми были знакомы москвичи. Такие изразцы находят при раскопках Гончарной слободы. Уже с середины XV века начинается производство керамических плит для фризовых поясов храмов и монастырских трапезных, ранее делавшихся только из резного камня. Их узоры рано отражают ренессансные мотивы, знакомые художникам по книжным орнаментам, ювелирным изделиям, а потом — и по работам приглашенных в Москву итальянских мастеров. Глазурь используют не только для посуды или производства архитектурных деталей, она широко проникает в быт горожан, который становится все более и более разнообразным. Глазурь применяется и при изготовлении игрушек, бус и многого другого.

Стекло в XVI веке продолжали привозить из-за рубежа. Часто это бывали, даже по общемировым стандартам того времени, действительно роскошные сосуды. Бокалы из мастерских Центральной Европы, подарки царским особам найдены в погребениях царей, цариц, высшего боярства. Они становятся «модными» в качестве елей ниц во второй половине XVI века. Наиболее известен богемский кубок синего стекла из гробницы Ивана IV, но не менее хороши прозрачный бокал с крышкой из саркофага царевича Ивана и бокал царицы Анастасии. Вообще лучше всего о развитии материальной культуры в XVI веке можно судить по продукции царских и митрополичьих мастерских, по шедеврам церковной и крепостной архитектуры, образцам художественного литья, например, колоколам, пушкам.