Знание-сила 1997 № 01 (835)

Если мы к своей жажде познания человека сумеем присоединить готовность понять его чувства, поступки и способ поведения этого человека окрасятся в светлые тона, бредовая готовность ослабнет, наше воображение не будет творить фиктивных образов. Самая большая удача при лечении психопатий параноидального и истерического круга — уловить в истории жизни пациента момент, когда он только начал искажать окружающую действительность: тогда можно будет найти эмоциональные проблемы, которые к этому привели.

Параноик верит в свою картину мира, и ничто не заставит его усомниться в том, что он обладает истиной. Разубеждать его бессмысленно. Проявления бреда (а это и есть истина параноика) легче понять, если рассматривать их как continuum от нормы к выраженной патологии. Увы, нет на свете человека, который бы представлял мир и себя полностью адекватно. Образ действительности всегда бывает искаженным в большей или меньшей степени. Важно уметь скорректировать это искажение в соответствии с условиями социальной среды. Всю истину человек постичь не в состоянии.

Если нам вдруг покажется, что мы истиной овладели, следует насторожиться: эта убежденность может быть первым симптомом бреда •

В сравнительно небольшой книге «Клиническая психопатия» П. Б. Ганнушкин уделяет паранойе особое внимание и больше места, чем другим видам психопатии. Книга вышла в свет в 1938 году. Знал ли автор о диагнозе, который поставил Сталину Бехтерев? Догадывался ли о нем?

К счастью, в отличие от Бехтерева, П. Ганнушкин умер в своей постели, своей смертью. И все-таки трудно отделаться от ощущения, что победителем остался «великий параноик»...

А. Солженицын.

«В круге первом»: Расслабляемый лежанием, Сталин невольно предался угнетенному строю мыслей. Он ни на чем не собирал сейчас свое уставшее внимание. Он жмурился, лежал — и лезли в голову бессвяэнейшие воспоминания из долгой- долгой жизни его. Но вспоминалось почему-то не хорошее, а все плохое и обидное.

Так всю жизнь не везло. Не везло всю жизнь, и всегда кто-нибудь мешал. И пока одного уберешь — уже следующий мешал.

Недоверие к людям было определяющей чертой характера Иосифа Джугашвили. Недоверие к людям было его мировоззрением.

Он не доверял своей матери. И богу тому не доверял, перед которым одиннадцать юных лет отбивал поклоны о каменные плиты. Не доверял потом своим однопартийцам, особенно тем, кто говорил красно. Не доверял односсыльным. Он не доверял мужикам, что те будут сеять хлеб и собирать урожай, если их не заставлять и не контролировать. Не доверял рабочим, что они будут работать, если им не установить норм. Не доверял интеллигентам, что они способны строить, а не вредить. Не доверял солдатам и генералам, что они будут воевать без штрафных рот и заградотрядов. Не доверял своим приближенном. И не доверял своим женам и любовницам. И детям своим не доверял. И прав оказывался всегда!

И доверился он — одному только человеку, единственному за всю свою полную недоверия жизнь.

Он верил Гитлеру!..

Едва-едва не обошлась ему эта вера ценою в голову.

Тем более теперь он окончательно не верил никому!..

Чем больше других людей успевал он лишить жизни, тем настойчивей угнетал его постоянный ужас за свою. И его мозг изобретал много ценных усовершенствований в системе охраны, вроде того, что состав караула объявлялся лишь за час до вступления и каждый наряд состоял из бойцов разных, удаленных друг от друга казарм: сойдясь в карауле, они встречались впервые, на одни сутки, и не могли сговориться. И дачу он себе построил мышеловкой-лабиринтом из трех заборов, где ворота не приходились друг против друга. И завел несколько спален, и где стелить сегодня, назначал перед самым тем, как ложиться.

И все хитрости эти не казались ему трусостью, а лишь благоразумием. Ибо бесценна была его личность для человеческой истории.

Для того и нужно ему жить до девяноста лет, что не кончена борьба, не достроено здание, неверное время — и некому его заменить.

А там, может быть, найдут средство такое, лекарство, чтобы сделать хоть его одного бессмертным?.. Нет, не успеют.

Как же бросить человечество? И — на кого? Напугают, ошибок наделают.

Психолог и психиатр Шнейдер утверждал, что от параноидальной психопатии страдает не только бальной, но и его окружение. О страданиях окружающих параноика много пишет в своей книге и П. Ганнушкин («Клиника психопатий»). Вот одна из рассказанных им историй болезни.

П., 51 года, девица, живет на средства родных. Раннее развитие нормально. В детстве по характеру капризна, эгоистична, упряма. По неуспешности не могла получить среднее образование. В молодости была живой, веселой, любила общество, развлечения, всем интересовалась, много читала. В общих чертах характер больной остался без изменений и по настоящее время. Настроение всегда бодрое и довольно ровное. Основной задачей своей жизни больная считает «помощь страждущим и неимущим». ...Отыскивает больных, бездомных детей, стариков и устраивает их в школы, приюты, богадельни и другие подобного рода заведения, причем пристроив куда-нибудь, продолжает следить за их судьбой и в учреждении. На этой почве — постоянные конфликты с администрацией учреждений, во внутренние распорядки которых больная позволяет себе вмешиваться самым бесцеремонным Образом, так как «везде и всегда ищет правду и восстанавливает справедливость». Вся жизнь больной представляет собой цепь столкновений, интриг, недоразумений и судебных процессов с людьми самых разнообразных рангов и положений. Где бы она ни жила и с кем бы ни имела дело, вокруг нее роковым образом сгущается атмосфера и происходят скандалы. Больной все время кажется, что к ней несправедливо относятся, что попирают ее Права, обижают ее и «сочиняют про нее грязные сплетни». Она объясняет это «подлостью и ненавистью людей» и желанием «насолить ей, как человеку, стоящему на голову выше окружающих в моральном отношении», каковым она себя считает, и к тому же она — человек слабый и беззащитный, которого «обижают все, кому не лень». Однако, по ее словам, изо всех конфликтов она, в конце концов, всегда выходит победительницей. В рассказе больной о своей жизни чувствуется большая самоуверенность и переоценка своих положительных качеств, переходящая порой в своего рода самолюбованию. «С 16 лет имела колоссальный успех у мужчин, многие добивались руки, но безуспешно, а двое даже покончили с собой». Замуж не вышла, так как не «встретила нм(ого достойного на ней жениться». Кроме того, от этого шага останавливали резонерские рассуждения такого рода: «Выйду замуж — будут дети; дети могут заболеть какой-нибудь заразной болезнью и нельзя будет навещать родных», которых она очень любит. По словам людей, имевших с ней дело, больная — человек совершенно невыносимый в общежитии: она постоянно вмешивается в чужие дела, поучает, резонирует, полна сознания собственной непогрешимости, всюду сплетничает и заводит сложные интриги. Все это делается, по словам больной, с целью «поучения и восстановления справедливости».