Знание-сила, 2008 № 08 (974)

Наверно, именно тогда у меня зародились первые сомнения в том, что переход от варварства к цивилизации (в западном ее варианте) всегда ведет к повышению эффективности.

Советская модель организации науки и высшего образования не уступала по эффективности зарубежным аналогам. Фундаментальное заблуждение наших реформаторов — в игнорировании того, что, идя путем заимствований, мы приобретаем все недостатки цивилизованных стран, увы, без их достоинств. Вместо того чтобы экспериментировать в поисках национальных моделей организации науки и высшего образования, мы лишь заимствуем западные образцы вроде пресловутого ЕГЭ, эффективность которых не бесспорна даже в тех странах, откуда они заимствуются, и тем более проблематична у нас.

Если варвары посредственны и/или трусливы, для них нет другого пути, кроме заимствований. Но если они ставят перед собой честолюбивые цели, они должны быть яркими, смелыми, решительными, способными сделать то, что не под силу цивилизованным людям, связанным по рукам и ногам узаконениями и общественным мнением. В этом — конкурентное преимущество их страны. При таком подходе и временное отсутствие демократии может стать важным ресурсом догоняющего развития, позволяющим провести непопулярные, но необходимые реформы в области образования, пенсионного обеспечения и в других областях. Увы, этот исторический шанс бездарно упущен.

Вместо того чтобы поднять уровень обучения в средней и высшей школе, создав задел для будущего рывка вперед, мы наблюдаем наш дальнейший откат на все более низкие места во всемирной табели о рангах (образовательных). Властям с их скромными амбициями не приходит в голову сказать родителям правду о подлинном образовательном уровне их детей, чтобы люди не возражали против жестких мер по восстановлению утраченного порядка. А какими еще мерами можно заставить школьников и студентов учиться? Даже отбор наиболее любознательных и заинтересованных требует куда более высокого уровня и социального статуса образования.

Увы, наши СМИ уделяют тем меньше внимания общественным проблемам, чем они серьезней. Это тоже зримый признак упадка духа, ибо четкая постановка задач всегда предшествует их решению. Нам нужно не ждать у моря погоды, а смело говорить о подлинных проблемах, стоящих перед страной, и искать пути их решения. Свои пути — не такие, как в США, ЕС или Иране.

Печатается в сокращении .

Олег Смолин

Олег Смолин — заместитель председателя Комитета Государственной Думы по образованию, председатель общественного движения «Образование — для всех», доктор философских наук, профессор, член-корреспондент Российской Академии образования.

В России многолетняя дискуссия вокруг единого госэкзамена (ЕГЭ) напоминала, скорее, предвыборную агитацию, чем серьезный поиск истины. Оценки ЕГЭ колебались в диапазоне от «спасение нации» до «безобразие из трех букв». В такой ситуации последствия принятия закона о ЕГЭ оценить особенно важно.

Основные аргументы сторонников ЕГЭ, к числу которых принадлежит не только Минобрнауки, но и, судя по публичным высказываниям, прежний Президент России, коротко можно суммировать следующим образом.

1. Международный опыт: практика единого экзамена апробирована в большинстве индустриально развитых стран.

2. Ликвидация психологических перегрузок: система ЕГЭ позволяет выпускнику сдавать не две, но только одну серию экзаменов, что поможет ему сохранить здоровье.

3. Академическая мобильность в территориальном и социальном плане: успешно сдав ЕГЭ, выпускник любой школы из любого уголка страны и любой семьи получает возможность поступить в престижный столичный вуз.

4. Избавление от коррупции: вузовские преподаватели — члены приемных комиссий перестанут брать взятки ввиду ликвидации самих этих комиссий.

5. Объективная оценка качества работы школ и уровня подготовки выпускников: по результатам ЕГЭ легко не только определить наиболее достойных занять бюджетные места на студенческой скамье, но также оценить результаты работы школ и сравнить их между собой.

Противники закона о ЕГЭ в его современном виде либо эксперты, занимающие по отношению к нему осторожную позицию (к числу последних принадлежит и автор), указывают, с одной стороны, на относительность достоинств новой системы, а с другой — на ее слабые стороны и вновь порождаемые проблемы. Действительно, в отечественных публикациях плюсы ЕГЭ явно преувеличиваются.

Во-первых, несмотря на широкое использование в мировой практике, подобный опыт нельзя считать универсальным. Так, во многих странах — от США до Южной Кореи — существует мощное общественное движение против ЕГЭ, а в Испании недавно принято решение от него отказаться.

Во-вторых, по мнению ряда зарубежных экспертов, система ЕГЭ не только не снижает психологические нагрузки, но, напротив, их увеличивает. Например, южнокорейская пресса регулярно публикует сообщения о выпускниках-неудачниках, попадающих в больницу в результате нервного стресса, и даже о случаях самоубийств на этой почве. Юные граждане хорошо понимают, что для будущей профессиональной карьеры и траектории жизненного пути в целом цена неудачи может оказаться слишком высокой.

В-третьих, расширение пределов академической мобильности оказывается весьма ограниченным. Как показал широкомасштабный эксперимент, она растет в территориальном плане, поскольку детям из провинциальных семей с высокими доходами столичные вузы оказываются доступнее, однако не в плане социальном, так как при низких доходах семьи способные дети из «глубинки» не едут учиться в престижных вузы ввиду высоких транспортных расходов и гигантской разницы в стоимости жизни между столицей и остальной частью России.

В-четвертых, антикоррупционные последствия ЕГЭ неочевидны. По мнению экспертов Российского Союза ректоров, псевдорепетиторские фирмы в Москве ожидают введения новой системы, не без оснований полагая, что с крупными территориальными комиссиями наладить отношения будет много проще, чем с многими приемными комиссиями вузов. Кодирование и анонимность работ, выполненных в рамках ЕГЭ, не решают всех проблем, ибо член независимой комиссии в состоянии оказать выпускнику необходимую помощь в процессе работы, а лица, осуществляющие компьютерную обработку результатов, — исправить допущенные выпускником ошибки. При этом коррупция меняет формы и механизмы, но отнюдь не исчезает вовсе. Вообще трудно не согласиться с экс-министром образования В.Филипповым, который неоднократно заявлял: в одной отдельно взятой области общественной жизни коррупцию победить невозможно.