Знание-сила, 2008 № 07 (973)

Но сбудутся ли эти надежды? Специалисты опасаются, что даже очень солидные средства не помогут решить проблему. У нас почти нет кадров, прежде всего молодых. Обучать их зачастую тоже некому. «Вьюноши бредут за согбенными путниками, что силятся догнать улетевшие вдаль авто». В девяностые годы многим оставшимся в стране специалистам было не до новейших научных разработок, да и НИИ не могли закупать новое оборудование. Это в 1920-е годы молодые советские ученые из страны, разрушенной Гражданской войной, соперничали с молодыми учеными из Европы, разрушенной Первой мировой войной. Теперь, пока мы переживали «малое Смутное время», по ту сторону линии Керзона бушевала информационно-техническая революция. Нам оставалось лишь потреблять ее дары. По озлобленному признанию самих ученых, «науку вначале растоптали, бросили, а потом вспомнили о ней».

Некоторые надежды были связаны с тем, что «в стране что-то есть, а теперь мы разочаровываемся». За последнюю четверть века возник разрыв, который не загладит нанотехнология.

Германия, например, по оценке немецких социологов, до сих пор наверстывает отставание от американской науки, возникшее в 1933—1945 годах. Вот и мы подсчитываем раны: биотехнология у нас развалена, медицинские технологии — тоже. С теми же лекарственными «грандами» очень трудно конкурировать, поэтому в области фармацевтики нам в ближайшие десять лет точно не догнать западные нанокомпании. Сейчас Россия не делает заготовки для лекарств — ни одного компонента! У нас практически нет и электронной промышленности (и пусть несогласные напишут мне отповедь на ноутбуке «Петр Великий») — на Западе эта отрасль является главным движителем развития нанотехнологии.

Что скрывается у нас за словами «сфера науки»? Сейчас около 40 процентов всех занятых в российской науке не имеют высшего образования. Это — сторожа, бухгалтеры, подсобные рабочие. Советский ученый был дешевле американского в 18 раз, а российский ученый оказался дешевле американского — в сто раз.

Да, наше государство намерено выделять на развитие нанотехнологии невероятные, по российским меркам, деньги. Но пока даже не очерчена область исследований, не намечены приоритеты, не сформулировано, что пригодится завтра. На одной из научных конференций полемично прозвучала фраза: «Девяносто девять процентов ученых не понимает, что такое нанотехнология». Ученых! Что уж там говорить о политиках, от которых смешно ожидать «целеполагания в хай-теке»! Программа развития нанотехнологии работает уже год — с июля 2007 года. Но никакой цели пока нет! Все страны имеют глобальный прогноз развития: США, Китай, Западная Европа — но не Россия.

Что будет востребовано в будущем? Каковы тенденции развития общества? Каким будет спрос на нанотовары лет через десять? Уже сейчас, например, есть возможность маркировать на наноуровне любые детали машин, любые лекарства... На той же конференции в ответ на эти слова прозвучала реплика: «Никому не говорите о том, что это можно. Иначе голову оторвут! Сейчас в России 90 — 97 процентов лекарств фальсифицировано».

Темпы развития нанотехнологии велики (пусть даже эта метка все чаще украшает вполне традиционные продукты). По оценкам экспертов, в 2007 году объем мирового товарооборота рынка нанопродукции достиг 700 миллиардов долларов. К 2015 году этот показатель будет составлять от 1,2 до 2,9 триллионов долларов. Лидерами в данной области остаются США (2007 год), Япония, Германия и Южная Корея. 40 — 45 процентов мирового рынка нанотехнологий приходится на США. 25 — 30 процентов — на Японию, 15 — 20 процентов — на Евросоюз, еще 5 — 10 процентов — на другие страны Азии. Рынок уже поделен, и России будет очень трудно отвоевать себе место под солнцем.

И не стоит забывать о Китае, где тоже намерены выйти в мировые лидеры в области нанотехнологии. Претензии КНР обоснованы хотя бы тем, что молодежь там идет в науку, хочет учиться — и не столько на экономистов, а, как когда-то в СССР, на инженеров. По данным на 2008 год, восемь миллионов молодых китайцев готовятся стать инженерами. Именно с ними придется соперничать нашим нанотехнологам в борьбе за мировой рынок.

Отечественная же экономика на сегодняшний день не готова использовать передовые разработки ученых. Да и с самой работой пока пришлось подождать. Год «Нанотеха» минул. «Россия переживала очередную выборную кампанию, поэтому было не до конкретных дел», — без всякой иронии признавался представитель властных структур на одной из встреч с журналистами.

Есть только план: завоевать к 2015 году не менее 4 процентов мирового рынка нанотехнологий. Он принят еще до создания корпорации «Роснанотех». Из комментариев экспертов явствует, что к 2015 году почти пятая часть всех российских товаров должна производиться с использованием нанотехнологий (или носить этот модный лейбл «нано»?).

Обещанные миллиарды рублей должны пролиться золотым дождем на экономику страны — перевооружить ее. Пока живем в ожидании дождя. Лишь во втором квартале этого года руководство «Роснанотеха» должно было выбрать первые пилотные проекты, которым будет оказана поддержка, в том числе финансовая (в частности, речь идет о создании новых катализаторов и светодиодов).

«Думаю, со второго полугодия мы приступим к их финансированию,— отметил генеральный директор «Российской корпорации нанотехнологий» и бывший руководитель Ассоциации предприятий «Союзэнергосервис» Леонид Меламед в интервью изданию «Эксперт Online» от 5 февраля 2008 года. — Сколько они получат в этом году и сколько вообще, сказать не могу».

Но ведь нанотехнология — не нефть. Чтобы использовать достижения, их надо создать. Что значит «четыре процента»? Что это будет? Какие приборы, лекарства, энергетические установки? Хорошие перспективы открываются, например, в альтернативной энергетике — в разработке солнечных элементов и батарей, в создании надежных топливных элементов. Но делать ставку на это, значит, конкурировать с «Газпромом».

Когда был Атомный проект, замечают критики, цель была ясна: бомба. Космический проект: ракета. Нанопроект... «что-то этакое, крохотное, или, может быть, то, или все же это, или, нет, лучше то. Или все-таки...» Отсутствие четких целей затормозит работу, приведет к распылению средств, к лоббированию не самых лучших проектов. И близок-близок будет 2015 год, когда придет время мерить сегменты мирового рынка.

Минувшей осенью Нобелевскую премию по физике получили «крестные отцы» современной цифровой техники — П. Грюнберг и А. Ферт. Главное открытие было сделано ими в 1988 году. Миллиардные же прибыли пришли лишь в последнее десятилетие, когда все мы стали пользоваться МРЗ-плейерами, DVD-техникой, ноутбуками. Не менее долгим будет путь и в нанотехнологии от идеи до ее внедрения на практике. В среднем он займет десять-двадцать лет. Мы же от «нанотеха» требуем этих миллиардов уже через семь лет — точнее, хотим «четырех триллионов рублей, которые нужно произвести к тому времени совокупно», поправил бы меня Меламед, — а пока. пока создаем новое отделение Академии. Сейчас есть уже за что награждать, а дела нет.