Знание-сила, 2008 № 07 (973)

Эфиопам было тогда не до разговоров. Они готовились к войне и ждали не красивых слов, а конкретных действий. И вскоре чете Ашиновых таки представился случай показать себя на деле. Еще работая над словарем, они заинтересовались вождем местного племени скотоводов Магомет-Лейту. Он поразил их сходством с А.С.Пушкиным, имевшим, как известно, предков-эфиопов. Как и его великий двойник, Лейту отличался добродушием, любил широкие жесты и в ответ на щедрые подношения предложил Ашинову побрататься.

Две недели они пили и ездили по саванне, осматривая владения «черного Пушкина». Заглянули и в древнюю египетскую крепость Сагалло, расположенную недалеко от города Обок, на побережье Таджурского залива. Когда французы скупали у туземных вождей прибрежные земли, Лейту заупрямился, но все же позволил им поднимать над Сагалло свой флаг — якобы для облегчения прохода кораблей в порт Джибути. Эфиопским скотоводам эти укрепления были ни к чему, и в приступе великодушия Лейту отдал их в частное владение своему побратиму. В ответ тот обещал привезти 8 тысяч ружей для войска вождя. Игра стоила свеч. Роль правителя колонии с портом, крепостью и 8 тысячами союзного войска льстила самолюбию Ашинова. Он представлял себя в роли Ермака, преподносящего царю первое владение на «Черном континенте». Можно было вспомнить о Стеньке Разине, казачьей вольнице, объявить себя основателем новой Запорожской сечи на Красном море и защитником «черных братьев-единоверцев» от европейских хищников.

Негус Иоанн

Свою знаменитую африканскую авантюру Ашиновы начали с переименования Сагалло в станицу «Москва» и поселения в ней 10 казаков из своего конвоя. Французский флаг сняли и подняли российский.

Летом 1887 года пресса заговорила о вторжении России в Африку, разразился скандал, а сами Ашиновы, не дожидаясь ареста, поспешили убраться прочь.

Громкая слава опережала их на пути в Киев. Говорили, что в «гарнизоне» новой «Москвы» служат 400 казаков, основатель ее был принят самим негусом — верховным правителем страны — и везет с собою на воспитание в Петербург дочь и наследника эфиопского престола, что его сопровождают черные монахи с письмом своего монарха к царю Александру Александровичу. Если верить этим побасенкам, в истории Африки открывалась новая страница, и Аддис-Абеба, и Петербург торжественно подавали друг другу руки.

Ашиновы чутко прислушивались к молве и пытались сделать все, что от них ожидали. К моменту прибытия в Киев при них уже находилась «племянница абиссинского негуса по имени Оганесс». Правда, один одесский деятель, бывший тогда в Киеве, говорил, будто «смуглянка вовсе не племянница негуса, а девица Аришка, находившаяся в услужении у Ашинова в Константинополе и оттуда привезенная им в Киев». Тогда ему никто не поверил, но со временем оказалось, что он был прав. К тому же в «принцессе Оганессе», как ни гляди, не было ничего «абиссинского» — она говорила по-русски и носила европейский костюм.

Вслед за «абисссинской барышней» в свите Ашинова появились дети «эфиопской знати», а на торжество 900-летия Крещения Руси он доставил даже «абиссинских священников». В одном из них тут же узнали попа-расстригу, но все обошлось благополучно, и, помаячив у всех на виду во время торжеств, «абиссинские» шарлатаны бесследно растворились в толпе. Пределом «эфиопской» демагогии в Киеве оказался кочегар с парохода, которого Ашинов выдавал за африканского миссионера. Когда этот угрюмый труженик моря был пьян, к нему никто не смел подступиться. Так в Киеве никто не услышал его душеспасительных речей.

С.Ю. Витте

В этой атмосфере «эфиопского психоза» киевляне прожили с 1887-го до конца 1888 года, даже не ведая, что с попущения властей ими, как простаками, манипулирует шайка странствующих авантюристов. Они опомнились лишь после ареста Ашинова и долго удивлялись, «как такое наглое надувательство удавалось в течение двух с лишком лет, причем за все это время он успел обмануть немало лиц, которых приглашал /ехать/ с собой, суля им блаженство в новой стране и беря с них деньги».

Впрочем, Ашиновы не ограничились этой пропагандистской клоунадой. Их приезд в Киев в 1887 году совпал с празднованием 60-летия служебной деятельности киевского митрополита Платона. Воспользовавшись, очевидно, связями брата жены Богдана Ханенко, «вольный козак» получил приглашение на юбилейное торжество в духовной академии и произнес там странное приветствие от имени... «донских казаков в Турции». Однако попал в самую точку. Его речь удостоилась похвал сановных гостей из столицы — обер-прокурора Св. Синода Победоносцева и заведующего синодальной канцелярией Саблера. К тому времени влияние первого из них при дворе упало. Весть о новой Москве в Африке была для него как нельзя кстати: она будто бы «подтверждала» его давнюю идею о будущем возвышении России не силой, но благодатью православного учения.

Сошелся Ашинов и с кругом будущего премьера С. Витте, который служил тогда в Киеве управляющим Юго-Западной железной дороги. Сведений о контактах Ашинова с Витте не сохранилось. Известно, однако, что «вольный козак» стал своим человеком в доме его ближайшего сотрудника — редактора умеренно-консервативной газеты «Киевское слово», профессора Афиногена Антоновича. Когда Ашинов бывал в Киеве, «византийский дом» Антоновича на Владимирской, 43 превращался в своеобразный штаб вторжения в Африку. Здесь собирались известные люди, сановники, профессора, финансисты, «патриоты с безупречной репутацией». Они приходили послушать грозного атамана, овладевшего уже плацдармом для «покорения» Африки. В обществе киевских экспансионистов Ашинов оживал, входил в роль вождя и оратора. Здесь он «держал себя очень свободно и много рассказывал об Абиссинии и основанной им станице». В «византийском доме» был создан и сам план «ашиновской экспедиции» в Аддис-Абебу, к негусу Иоанну. Киевский штаб экспансионистов оказал Ашинову неоценимую услугу: прибыв для переговоров в Петербург, он уже знал, что следовало говорить министрам и что можно просить у царя.

И действительно, ему удалось добиться почти невозможного. Он несколько раз встречался с императором в Зимнем дворце, и миролюбивый Александр Александрович, как ни странно, благословил наскоро состряпанный в Киеве сценарий нелепого африканского фарса с шествиями с хоругвями по чужой земле, подкупами и захватами крепостей. Он позволил Синоду направить духовную миссию в Абиссинию, объявить по всей стране сбор средств в пользу ее духовенства и церквей, а «вольному козаку» Ашинову беспрепятственно набирать волонтеров и переселенцев для своей станицы.