Знание-сила 2006 № 09 (951)

И.Прусс:Но если цель школьного образования не изменилась и не изменилось, как вы говорите, его «ядро», тогда понятно, почему каждый предмет отражает — немного, правда, в кривом зеркале — состояние соответствующей науки.

М. Розанов:И часто отражает ее судьбу, которая у советской науки может быть очень даже непростой. Например, что может быть более странным, чем деление географии на физическую и экономическую? География изучает все, что есть на земной поверхности: и вулканы, и города, и березы, и сурков, и людей, и пароходы. Естественно было бы изучать каждую территорию в единстве всего, что на ней находится: хозяйство связано и с климатом, и с ресурсами, и со многими другими природными обстоятельствами. Но изучается все это не в единстве, а по разным «ведомствам». Школьный курс буквально повторяет структуру отечественной географической науки: физическая география — отдельно, экономическая — отдельно. Крупнейший географ Н.Н.Баранский яростно сопротивлялся такому разделению, но в конце концов его убедили принять это, использовав довод весьма серьезный: видите, что в науке делается, если возьмутся за географию — то так мы хоть физическую спасем. Краеведение извели начисто, вместе почти со всеми краеведами, так что примеры были не просто на глазах — рядом... Баранский лишь понадеялся, что, по его словам, «экономическая география не будет противоественной, а физическая география не станет бесчеловечной».

Фрагмент «Карты всей Империи Российской и Сибири» Страленберга. 1730 г.

География была когда-то очень «выгодной» наукой, на нее не жалели средств — до тех пор, пока не описали практически всю поверхность суши, до начала XX века. Во многих странах учреждалась специальная географическая служба, порой ее исполнение прямо возлагалось на военных. Путешественники, первооткрыватели — чем ближе к нашему времени, тем чаше они были просто государственными служащими, правда, овеянными романтикой. А когда все описали, вплоть до полюсов, — кончилась благодать. Землеописание закончено — остается только преподавать его в школах, а наука распадется на ряд специализированных дисциплин: почвоведение, метеорология, мерзлотоведение... С этого начался кризис в географии.

Интерес к собственно географии, а не к отдельным специализированным ее областям возродился вынужденно — когда стало очевидно, что результаты активности человека как силы географической стали больно бить по самим активистам. Причем не через два-три поколения, как было когда-то, а через 5-10 лет, так что это стало очевидным и для людей, весьма от географии далеких. В конце концов выяснилось, что при современном техническом оснащении почти все формы деятельности человека опасны для него, очень быстро приводят к последствиям неожиданным и тяжким. Порой вместе с последствиями, которых ждали, а порой вместо них. Стало ясно, что необходимо заранее оценивать предполагаемые действия в совокупности со всеми географическими процессами, происходящими в данном месте, — от геоморфологических до атмосферных. Под силу это только географу. И он обязательно это рано или поздно сделает. Лучше рано — тогда это будет прогноз, чем поздно, когда это будет уже подсчет потерь.

Произошло что-то похожее на возрождение географии, но под новым, быстро ставшим модным наименованием «экология». И возродилась не в школе — там она осталась в прежнем виде. И под прежним именем.

В.Горбанев:Точно, выступают по радио, по телевидению — никто не представляется географом, говорят о себе: эколог. Или экономист. Недавно принимал участие в одном важном совещании; участники — сплошь экологи и экономисты. Прихожу — за столом все наши выпускники, все географический кончали. Вроде даже как-то неудобно назвать себя географом.

Фрагмент титула сочинения «География Меркурия». XVII в.

М. Розанов:Между географией и новорожденной экологией есть существенная разница. Для географа все, что живет на планете, цветет, бегает — все представляет собой самостоятельную ценность. И он всеми силами стремится к научной объективности. Эколог же — антропоцентрист по природе своей и таким образом субъективен, для него все на планете имеет смысл и право на существование относительно царя природы — человека, и ровно настолько, насколько это человеку не вредно. Чистота воды, воздуха, сохранность биосферы — все это важно исключительно потому, что нужно человеку. То есть вроде бы речь идет о сохранности всего живого, но только для того, чтобы, не ровен час, не вышло бы человеку какого-нибудь ущерба. Они и природу-то теперь называют средой — среда обитания человека, из которой он черпает все, что ему нужно... Научным такой подход не назовешь.

И.Прусс:И в американской школе детей учат не строению клетки и механизмам обмена веществ, а тому, что ветки деревьев ломать нехорошо. Правда, это у них называется не география и даже не экология, а биология...

М.Левит:Американские школы очень разные. В некоторых биологию, как и все остальное, учат всерьез. С малолетства научить ветки не ломать тоже неплохо.

И. Прусс:Но в нашей школе, если я правильно понимаю, это не заменило и не вытеснило ни биологию, ни географию.

В.Шупер:Вы в самом деле считаете, что школьные предметы и школьные учебники отражают современное состояние науки? Побойтесь Бога! То, что выдают в школе за географию, никакого отношения к современной географической науке не имеет. Фундаментальные знания о природе учащимся скучны и в значительной степени бесполезны. Что же касается знаний социальной реальности, то они просто совершенно не соответствуют ни нынешней действительности, ни науке. Возьмите стандартный школьный учебник — там седая старина советских времен. Там все те же территориально-промышленные комплексы, создание плановой экономики, которых в рыночных условиях нет и быть не может. Там прежнее деление народного хозяйства на производственную и непроизводственную сферы с явным приоритетом первой — это в постиндустриальной экономике, когда даже не в самой развитой на свете России в промышленности занято 18 процентов трудоспособного населения и производится только четверть валового внутреннего продукта.

Солидный учебник географии зарубежных стран откройте наугад: США. Население. Потом — энергетика и дальше по очереди все другие отрасли. Общей характеристики народного хозяйства нет вообще, ни слова о том, что США — постиндустриальная страна, что в индустрии там работают менее 10 % занятых, а фермеров осталось столько, что их уже в переписи населения не выделяют отдельной строкой. Вы прочтете, что поезда французского метро ходят на шинах, но ничего не узнаете о структуре французской промышленности, о том, что 70 % ВВП Франции создается в сфере нематериального производства.