Знание-сила, 2006 № 08 (950)

Конечно, это лишь фантазия. Наша власть над Природой все-таки иллюзорна. Прогноз погоды — это всегда уравнение со многими неизвестными. Бабочка, взмахнувшая крылышками в далеком Китае, все так же исправно вызывает ураган на Багамах. Две бесконечности сходятся в одной и той же точке — в той, где графа прогноза по-прежнему туманна.

Пока военные учатся управлять погодой, их, похоже, опередили штатские. Многие специалисты уверены, что именно промышленная деятельность человека ведет к изменению климата на нашей планете (см. «3-С», №3/06). Глобальное потепление — вот... «наш ответ Пентагону». Если бы только мы умели обращать свершенное вспять! Если бы понимали, что любое вмешательство в организм (не механизм!) Природы непоправимо! По всем метеосводкам: победы на фронтах погоды преходящи. В сухом остатке всегда пребудет горечь бед.

В последнее десятилетие погода, словно раненый зверь, часто была непредсказуемой. Наводнения, небывалые ураганы, тропическая жара в умеренных широтах, зимние морозы из тех, что входят в легенду.

В кругах антиглобалистов обращают особое внимание на причуды погоды в странах, отнесенных администрацией США к «оси зла». Вот, например, некоторые факты, собранные Мишелем Чоссудовски.

* В середине 1990-х годов Северная Корея пережила череду сильнейших засух, а затем наводнений. Сельское хозяйство страны было во многом подорвано этими бедствиями.

* В 1999 году тяжелую засуху пережили Ирак, Иран и Сирия.

* В Афганистане перед вторжением в страну американских войск выдались четыре засушливых года подряд. Кризис в сельском хозяйстве сопровождался массовым голодом.

Впрочем, нет никаких доказательств, что против этих стран велась необъявленная «климатическая война». Чоссудовски отмечает лишь такой, например, странный факт: на базе ВВС США в штате Мэриленд (Hanscom Air Force Base) военные проходят обучение по курсу «Технологии изменения погоды».

Ян Шенкман

Одна из главных дат политического календаря этого года — пятнадцатилетний юбилей августовских событий 1991-го, кардинально изменивших судьбу страны. Их оценка в общественном сознании успела пройти путь от восторга до горечи и стыда. Для одних — тогдашние баррикады у Белого дома — истинный героизм, для других — национальный позор. На самом деле только очень наивное и неискушенное в исторических параллелях сознание могло принять те события за революцию или даже борьбу зла с добром (независимо от того, кто воплощал добро, а кто зло). Речь тогда, как и много раз за последние пятнадцать лет в России, и много веков назад, шла всего лишь о смене политических элит. О драке сиамских близнецов, о борьбе вельможной оппозиции за место под солнцем. Странно было ждать от этой борьбы результатов в виде социальной справедливости или смены одного строя другим, более прогрессивным.

Вельможная оппозиция — отнюдь не изобретение новейшей истории конца двадцатого века. Это одно из самых загадочных и самых устойчивых явлений российской политической жизни. Характерные представители ее, люди разных воззрений и разного статуса, тем не менее очень похожи. Выстраивается, например, четкая параллель между князем Курбским, скажем, Львом Троцким и нынешними опальными олигархами и бывшими премьер-министрами. Общего действительно много. Типологические признаки налицо.

И те, и другие — бывшие государевы люди. И те, и другие отчаянно боролись (борются) с режимом под лозунгами, не имеющими ничего общего с их реальными целями. Страшно далеки они от народа. Не ближе, чем власть, уж точно. Но усиленно позиционируют себя как представители обиженных масс, выразители широких народных чаяний. И те, и другие, на самом деле, — жертвы внутрикорпоративных раздоров. Люди, обиженные равными, обойденные конкурентами.

И еще одна общая черта. Все они эмигранты. Сначала внутренние. Потом эмигранты, как таковые.

Эпопея князя Курбского слишком далеко отстоит в веках, чтобы смело применить к ней современные исторические и политические критерии. Новейшие олигархические дела — напротив, слишком близко. Этому периоду предстоит еще отстояться, остыть, и лишь тогда можно будет уверенно делать выводы.

Есть, впрочем, фигура, не менее типичная. Идеально, на мой взгляд, подходящая для разговора о феномене «вельможной оппозиции». Это Федор Раскольников. Автор гневного письма к Сталину, политический эмигрант, умерший (есть версия об убийстве) в Ницце в 1939 году.

Противоречивая личность. Противоречивая, это еще мягко сказано. Одна из главных икон перестройки. Предмет поклонения Виталия Коротича и Андрея Нуйкина с Отто Лацисом. Человек, открыто обвинивший главу государства в терроре против своего народа, обнищании страны и ее тотальном порабощении. Это с одной стороны. С другой — партийный номенклатурщик, бездарный военный, цензор, запрещавший Булгакова. Один из тех, кто много раз искренне заблуждался и искренне каялся. Отклонялся вместе с линией партии.

Так уж повелось в нашей стране, что зарвавшуюся власть клеймят и обличают те, у кого, мягко говоря, не совсем чистые руки. Если б не личные обиды и личные интересы, между начальниками, которые у власти, и начальниками, которые в оппозиции, царили бы мир и любовь. Как карты одной колоды, одной масти, они могут спорить между собой лишь о старшинстве, не о принципах.

Конечно, грехи Раскольникова не сопоставимы со сталинскими. Но грехи эти примерно того же происхождения. Криминального и террористического по форме и социалистического по содержанию. Примеров хоть отбавляй.

На совести Раскольникова убийства офицеров флота в Кронштадте 17-го, аресты и расстрелы на месте в Москве. Это его неумелые действия и жестокость привели к кровавому Кронштадскому мятежу. Трогательная деталь: от расстройства в октябрьские дни Раскольников заболел. По указанию Калинина ему дали вина, особый стол, лекарства — и болезнь как рукой сняло.

Федор Раскольников

Отсутствие таланта руководителя не мешало Раскольникову стремительно делать карьеру. Член Учредительного Собрания. Член РВС республики. Командующий Балтийским флотом. За военными успехами следовали дипломатические и творческие. Посольство в Афганистан. Редакторское кресло в журнале «Молодая гвардия» и издательстве «Московский рабочий».