Знание-сила, 2005 № 12 (942)

Давно уже ставшая неотъемлемой составной частью — чуть ли не синонимом — душевной культуры человека западных обществ, эта форма работы с душой стала осваивать российские умы и российский рынок лет 15-20 назад, с началом "модернизации" российской жизни, фактически копируя западные модели существования.

Как к этому относиться? Как разобраться в огромном, хаотичном разнообразии услуг, которые сегодня предлагают человеку психотерапевты?

Как, наконец, эту ситуацию видят сами профессионалы?

С этими вопросами наш корреспондент Ольга Балла обратилась к практикующему психотерапевту, независимому консультанту Маргарите Жамкочьян.

М.Жамкочьян:То, что сегодня состояние российской психотерапии далеко от совершенства — безусловно. У нас сейчас, к сожалению, все мешается. Читаешь, например, объявление: "Центр семейной психотерапии, гештальт-терапии, нейролингвистического программирования, психосинтеза, психодрамы", не знаю, чего еще... Все в клубке. Но это же разные вещи!

С другой стороны, действительно, психотерапия у нас переживает сейчас эпоху стремительного роста. Во множестве учебных заведений учат на психологов—даже если "чему-нибудь и как-нибудь". И при этом я, например, просто не знаю среди своих учеников, которые захотели заниматься психотерапией, таких, у кого не было бы клиентов. Востребованы даже люди, не имеющие психологического образования и кончившие какие-нибудь курсы: журналисты, технари, в общем, все, кто интересуется психотерапией и готовы были заплатить деньгами и временем за то, чтобы прослушать курс и получить сертификат. Даже если курс всего-навсего трехмесячный, бумажка о его окончании уже дает право вывесить объявление и принимать клиентов. А клиенты сейчас находятся буквально у всех.

У нас получает распространение в основном так называемая "быстрая" психотерапия. Это разделение, кстати, довольно грубое, я слышала от зарубежных коллег: с одной стороны — психотерапия основательная, серьезная, сложившаяся на базе мощных теоретических движений: психоанализ, бихевиоральная терапия. А с другой — так называемая "быстрая", от психодрамы до нейролингвистического программирования (NLP).

К этому можно относиться как угодно скептически, но нет сомнений: интерес к таким практикам соответствует реальной потребности. Тому же психоанализу нужно пять лет на то, с чем "быстрый" психотерапевт с помощью набора технологий справляется за два-три месяца. С самыми тяжелыми случаями — за полгода. Есть разница, правда? Из депрессий такая психотерапия сейчас выводит гораздо лучше и быстрее, чем таблетки психиатров. А снятие страхов? Тут, пожалуй, "быстрым" психотерапиям нет равных. Они не без оснований претендуют на излечение и таких расстройств, как аллергия.

Принципиальное различие между всеми этими техниками — внешнее. То есть, не то чтобы они между собой не различаются: очень даже различаются. Я их немножко в кучку сбросила, во-первых, потому, что за ними нет мощной психологической базы, во-вторых, потому, что в ведущих университетах Запада они, как правило, не преподаются. У нас это все тоже имеет такой сомнительный душок, во всяком случае, психоаналитики этого очень не любят. Даже если ты можешь снять фобический страх, депрессию, помочь человеку избавиться от психологической травмы (а это сейчас очень актуально!) — все равно остается разделение на "чистых" и "нечистых". Это можно понять. Прежде всего — подготовка: в психоанализе за тобой 8 лет учебы и признание сообщества, а здесь — двух-трехмесячные курсы и — твори что хочешь.

И тем не менее факт: именно "нечистая" психотерапия породила бум в России. Потому, что это — быстро, потому что это не встретило сопротивления, потому что это свободно от консерватизма психологического сообщества. Все эти техники начали у нас развиваться как бы сами по себе. В практическую психологию ударилось очень большое количество психологов. Понятно, почему: ведь никакого развития науки психологии в России в последнее время не происходит.

Прежде всего, как и во всей науке вообще, прекратилось финансирование. И талантливая молодежь долгое время не шла в исследователи. В результате куда ни посмотришь, все одни и те же фамилии! Даже в двух наших лучших университетах, где есть психология — Московском и Петербургском. Что говорить обо всем остальном? Кроме того, у наших школ "островное" мировосприятие. Загляните в программы того же Московского университета: что сорок лет назад, что десять — одно и то же!

Это не только косность, я бы сказала, хуже — это агрессивное сопротивление. Да, есть много талантливых людей, до сих пор еще есть неплохие школы. Я бы не сказала, что сильные, но свои позиции они сохраняют. Детская психология, например, все-таки обшепризнанная в мире; психология развития, нейропсихология — наиболее сильные у нас школы. Там до сих пор еще что-то происходит: смена учеников, продвижение науки. В остальных областях — некие не развивающиеся системы идей, которые и теориями трудно назвать. Это — недотеории, которые приобрели характер полурелигиозных аксиом. Не дай Бог оспаривать теорию деятельности в Московском университете! Сколько можно твердить одно и то же и заклинать всех священными именами Выготского, Леонтьева?.. Ну, Лурия особняком: он-то как раз породил развивающуюся нейропсихологию, которая приобрела мировое имя. А остальные — где они обсуждаются в мире? Живут, как на острове: мы — люди, а остальные — не люди. Просто поразительно. Может быть, это страх своего рода — ксенофобия такая? Казалось бы, пожалуйста, сейчас открыта любая литература. И что? Как будто ни одним языком не владеют.

Естественно, что молодые ринулись прочь. И не только они: сейчас все сколько-нибудь активные, творческие люди либо совмещают практическую работу с академической, либо полностью ушли в практику.

Путь и душевному равновесию может быть и таким...

— А как быть с множественностью предлагаемых на этом рынке психотерапевтических техник? Зачем, грубо говоря, этого всего так много и что это дает?

М.Ж.:Не могу сказать, что в их множестве как таковом есть потребность. Большой прагматической пользы тут нет. Скорее всего, если бы было одно на всех направление психотерапии, в которое бы все поверили, было бы легче. Но получилось иначе. Это, я думаю, надо объяснять историческими обстоятельствами, а часто и просто ситуативными. Собственно, каждая теория личности создает свое практическое направление — то есть психотерапию. Из теории ведь прямо вытекает, как человеку можно помочь, — и вот они вам разные психотерапии. Приходится с этим считаться. В конце концов разнообразие — вообще особенность нашей природы.