Знание - сила, 2003 № 09 (915)

Нильс Бор

Наверное, невозможно сказать, кто именно изобрел атомную бомбу. После открытия реакции деления ядра урана с последующим излучением нескольких вторичных нейтронов физикам стало ясно, что в уране возможна цепная реакция с выделением огромного количества энергии. Но факт остается фактом — в СССР в 1940 году харьковские ученые, сотрудники УФТИ, официально подали заявки на изобретение этой бомбы и получили авторские свидетельства. Следовательно, формально они и ярляются изобретателями.

Очень долго их имена были спрятаны в спецхранилищах, но сейчас они стали известны. Это руководитель лаборатории ударных напряжений Украинского физико-технического института 37-летний Фридрих Ланге и научные сотрудники этого же института 28-летний Владимир Шпинель и 26-летний Виктор Маслов.

Летом 1940 года В. Маслов в своей статье утверждал, что использование внутриядерной энергии «в значительной степени становится технической проблемой». Вернее, с его точки зрения, проблем было несколько, а главные из них две: как наработать необходимое количество изотопа урана-235, из которого можно сделать бомбу, и как собрать критическую массу этого изотопа. (Кстати сказать, о плутониевой бомбе первым в мире заговорил тоже сотрудник УФТИ Фриц Хоутерманс, правда, уже после депортации из Союза, а первый проект по созданию водородной бомбы был предложен в 1950 году сержантом Советской армии Олегом Лаврентьевым, который и по сию пору работает в ХФТИ.)

Харьковчане начали писать письма в высокие инстанции с надеждой «выбить деньги». Но ни одно письмо не достигло цели, поскольку в соответствии с порядками финансировались в первую очередь работы, защищенные авторскими свидетельствами. И физики без особого желания в 1940 году садятся писать заявки на изобретения. В. Маслов и В. Шпинель — «Об использовании урана как взрывчатого и ядовитого вещества». Ф. Ланге, В. Маслов, В. Шпинель — «Способ приготовления урановой смеси, обогащенной ураном с массовым числом 235. Многомерная центрифуга». Ф. Ланге, В. Маслов — «Термоциркуляционная центрифуга».

Таким образом, в отдел изобретательства Народного комиссариата обороны пришли заявки сотрудников ХФТИ на конструкцию атомной бомбы и методы наработки урана-235. Нужно заметить, что в предложениях харьковчан были свои недостатки, однако они первыми предложили использовать обычную взрывчатку как запал для создания критической массы и инициирования цепной реакции. В дальнейшем все ядерные бомбы подрывались именно таким образом. А предложенный ими центробежный способ разделения изотопов и сейчас является основой промышленного разделения изотопов урана.

Однако их предложение пошло гулять по инстанциям — из отдела изобретательства в Управление военнохимической защиты НКО, в Научно- исследовательский химический институт Рабоче-крестьянской Красной армии, потом опять в управление, а затем в Радиевый институт Академии наук СССР. Его директор академик B. Хлопин и сделал заключение, которое стало решающим: «Она (заявка) не имеет под собой реального основания. Кроме этого, в ней и по сути много фантастического... Даже если бы и удалось реализовать цепную реакцию, то энергию, которая выделится, лучше использовать для приведения в действие двигателей, например, самолетов». Харьковчане не могли примириться с негативными отзывами: В. Маслов в феврале 1941 года обратился с личным письмом к тогдашнему наркому обороны СССР, Герою и маршалу Советского Союза C. К. Тимошенко — тоже безрезультатно.

А потом началась Великая Отечественная война. Виктор Маслов, несмотря на бронь, ушел на фронт добровольцем и погиб. Владимир Шпинель эвакуировался с институтом в Алма-Ату, где занялся другими работами, как и Фридрих Данге. О заявках 40-го года вспомнили только после бомбежек Хиросимы и Нагасаки. В 1946 году Отдел изобретательства Красной армии зарегистрировал не подлежащее опубликованию авторское свидетельство под названием «Атомная бомба или другие боеприпасы» за № 6358с, а также два других предложения харьковчан.

— Если бы ваши предложения сразу в 1939-1940 годах были по достоинству оценены на правительственном уровне и вам дали бы поддержку, когда бы СССР мог иметь атомное оружие?

— спросили журналисты в 1990 году единственного оставшегося изобретателя бомбы Владимира Шпинеля.

— Думаю, что при таких возможностях, которые позднее имел Игорь Курчатов, мы бы получили ее в 1945 году, — ответил В. Шпинель.

Однако история, как известно, не знает сослагательного наклонения.

В 1943 году в СССР в рамках реализации советского атомного проекта было решено создать цепочку из нескольких секретных организаций, которые были названы лабораториями. Лабораторию № 2 возглавил Игорь Курчатов. Лабораторию № 4 в Москве — получивший советское гражданство Фридрих Ланге. Лаборатория № 1 была создана в 1946 году на базе довоенного УФТИ во главе с Кириллом Синельниковым.

Первоочередным заданием Лаборатории Ne 1 было измерение так называемых ядерных констант, а также других характеристик ядерных реакций, необходимых для расчетов критических масс и других характеристик реакторов и бомб. Естественно, полученные данные считались секретными и не публиковались.

А в 1947 году в Радиационной лаборатории в Беркли (США) был разработан и сооружен первый в мире линейный ускоритель заряженных частиц. Эта идея была мгновенно использована в СССР при формировании советских оборонных программ. Сразу несколько научных организаций, в том числе Лаборатория № 1, начали работать над своего рода первым советским «проектом СОИ». Официально сверхсекретное постановление Совета Министров СССР 1948 года называлось «О проведении научно-исследовательских работ по изучению возможностей осуществления ЗУ (то есть зенитной установки)». Будущий нобелевский лауреат Николай Семенов предложил облучать несущие атомный заряд самолеты и ракеты с Земли мошным пучком ускоренных частиц — протонов или дейтронов.

И. В. Курчатов у высоковольтной установки. 1934 г.

«Сердцем» ЗУ должен был быть мощный ускоритель протонов, разработку которого поручили харьковским физикам во главе с Кириллом Синельниковым. Программа ЗУ стала главной в институте, она хорошо финансировалась, к ней было привлечено внимание руководства. Институтские теоретики быстро разобрались в сущности проблемы, провели необходимые расчеты и выдали их проектировщикам. Уже в 1949 году в Лаборатории № I был готов эскизный проект зенитного ускорителя, а в 1951 запушен модуль установки в виде протонного ускорителя на энергию 20 МэВ. Правда, как оказалось, протонный пучок не мог преодолеть слой воздуха, он просто не был способен достичь самолетов или ракет и тем более нанести им вред. Идея могла бы сработать разве что в случае базирования ускорителя в космосе, в безвоздушном пространстве. Программа была свернута.