Знание- сила, 2003 № 07 (913)

Такой получил ценнейший исследовательский опыт деятельности в самых экстремальных условиях. Своей обостренной наблюдательностью он явно выделялся среди полярников того времени.

В отличие от Кука Пири был стопроцентным американцем, его работа на американский флот была престижной и обеспечивала положение в обществе. Впервые он посетил Гренландию летом 1886 года, и, таким образом, его Северо-Гренландская экспедиция 1891 — 1892 годов, в которой принимал участие и Кук, была только второй — и для обоих первой зимовочной. Уже тогда Пири проявил склонность к конфронтации с другими полярными исследователями из-за совершенно необузданного стремления к первенству буквально во всем. Он всерьез считал, что первым предлагал пересечь Гренландию по ледниковому покрову (в чем заблуждался) и поэтому Нансен своим пересечением Гренландии в 1888 году якобы нарушил его приоритет. Примеров подобного рода можно приводить много. Вершиной претензий Пири стала такая заявка: «Решение завоевать полюс до такой степени овладело мной, что я давно уже перестал рассматривать себя иначе как орудие для достижения этой цели». У многих полярников Пири приобрел репутацию склочника. Из других недостатков — экспедиция 1891 — 1892 годов показала, что он был плохим штурманом. В экспедициях 1905 — 1906 годов он удивил своих почитателей и будущих историков Арктики, когда при возвращении вместо восточного берега острова Элсмир оказался в 250 километрах восточнее — это на маршруте протяженностью меньше 800 километров, — у северного побережья Гренландии. Свой просчет Пири объяснил сильным дрейфом к востоку, хотя такого дрейфа здесь нет.

Для осуществления его амбиции в 1898 году был образован Арктический клуб Пири, главной целью которого стало «достижение крайней северной широты западного полушария», — Пири умело воздействовал на национальное самолюбие американцев перспективой первенства в достижения Северного полюса. В своих дальнейших попытках на пути к цели он жестоко обморозился и потерял на стопе часть пальцев, после чего мог участвовать в маршрутах только на нартах, запряженных собаками. Однако в упорстве Пири отказать невозможно.

Для своего времени и Кук, и Пири были опытными полярными путешественниками, достаточно подготовленными для самых сложных маршрутов в Арктике...

Экспедиция Кука на полюс состоялась благодаря поддержке богатого молодого американца Джона Брэдли. Получив от него все необходимое для зимовки, Кук осенью 1907 года остался в эскимосском селении Анноаток на крайнем севере Гренландии.

Завершив подготовку в середине февраля 1908 года, караван из одиннадцати собачьих упряжек пересек пролив Смита и через остров Элсмира направился к северной оконечности острова Аксель-Хейберг мысу Свартенвог (Столуэрти современных карт), в 520 милях от полюса. Здесь Кук оставил продовольственный склад, чтобы воспользоваться им при возвращении.

18 марта 1908 года Кук выступил к цели, отметив в полевом дневнике «тяжелый, волнистый лед», — как выяснилось позднее, типичный шельфовый ледник. С Куком оставались два молодых эскимоса. Спустя сутки на горизонте показались первые признаки Большого разводья — заприпайной полыньи, обнаруженной Пири восточнее два года назад. Уже 23 марта Кук одолел это препятствие, за первую неделю маршрута приблизившись к цели на 130 миль с ежедневными переходами примерно в 20 миль, что было неплохим результатом.

Сравнительные графики полюсных маршрутов

Однако затем дело пошло хуже. На ночевке в иглу 25 марта Кук был разбужен подвижкой льда. «Я услышал под собой серию отдающих эхом громоподобных звуков, почувствовал, как лед заходил ходуном, и ощутил внезапное головокружение. Купол снежного дома раскрылся над моею головой, и я успел разглядеть подернутое золотом небо. Я ощутил захватывающее дух падение, а затем, к моему неописуемому ужасу, мне все тело что-то сдавило. Я барахтался в морской воде, а сверху на меня валились снежные блоки иглу». Такое же разрушение снежной хижины — иглу произошло еще раз три дня спустя — очевидно, в зоне интенсивного дрейфа.

На широте 840 50’ по Куку «перед нами открылась новая земля. Насколько я мог заметить, земля представляла собой непрерывное побережье, которое простиралось примерно в 50 милях к западу, параллельно нашему маршруту. Она была покрыта снегом, льдами и совершенно пустынна. Однако это была настоящая земля». По принятой в то время традиции, «открытой» суше было присвоено имя спонсора экспедиции.

Между тем уже на исходе третьей недели в полевых записях Кука за 10 («долгие многочасовые переходы более невозможны») и 11 апреля («неритмичное продвижение, слишком устали, чтобы снять показания приборов») появились признаки тревоги. Настолько сильной, что 12 апреля у него возникли «мысли о возвращении. Запас продовольствия уменьшается». Тем не менее он продолжал фиксировать изменения в ледовой обстановке. («Очень тяжелый лед. Сильно напоминает материковый» в записях за 12 апреля, или — «Все тот же тяжелый, похожий на глетчерный лед» сутки спустя). С приближением к полюсу у спутников Кука наступил моральный кризис, который он описал так: «Я никогда не забуду печальную группу людей — кошмарную картину отчаянья, словно олицетворяющую поражение человека, конец его устремлений в тот час, когда победа уже близка. Авела, изможденный полуголодным существованием, человек в истрепанных мехах, лежал ничком на нартах, сломленный, лишенный мужества. Мне до сих пор слышатся его прерываемые рыданьями слова. Я вижу Этукишука. с вожделением смотрящего на юг, мрачного, исхудалого, тяжело вздыхающего по дому... Мы находились на пределе человеческой выносливости...» Уговорами Куку удалось вернуть своим спутникам утраченное на время мужество.

В эти дни произошло еще одно событие, привлекшее внимание специалистов десятилетия спустя: «12 и 13 апреля за двое суток мы прошли от 87-й до 88-й параллели по льду, лишенному торосов и линий сжатия. Нельзя было не только различить границы отдельных полей, но и установить, на каком льду, морском или материковом, мы находились. Лед имел прочную волнистую поверхность с редкими поверхностными трещинами».