Знание- сила, 2003 № 07 (913)

Я стремился обсуждать эти вопросы с Мишей Мацковским, Мишей Косолаповым, Юлей Толстовой, Володей Андреенковым, Юрой Сатаровым. В конце семидесятых в Институте системных исследований организовал и два года вел общемосковский семинар по проблемам измерений. Там все выступали. Но это был предел возможного. За доступ к организационным активам, тем более материальным ресурсам надо было платить усилиями вне науки, как я ее понимаю. Например, защищать докторскую диссертацию. Это два года на ветер, минимум. Потом это неоднократно повторялось в разных вариациях. Я решил: нет, это мне не надо. И рад, что не влип в бюрократическую систему научных этикеток.

К весне 1972 года убедился, что никуда не уити от полемики с теми, кто делал статистику на протяжении трехсот лет, кто создавал современную математическую логику, теорию множеств. Паскаль, Лаплас, Кантор, Борель, Фреге, Рассел, Гильберт, Лукасевич. Колмогоров — серьезные люди. Это меня обрадовало. Значит, планка высокая. Это требовало концентрации, внимательности, перепроверок, аккуратного обхождения с понятиями, с математикой. На протяжении жизни список несообразностей в фундаментальных математических дисциплинах медленно, но неуклонно расширялся. Вот примеры утверждений, имеющих для меня серьезный смысл. Концепция статистической независимости (статистической связи), которая повсеместно используется в прикладной статистике, неудовлетворительна и должна быть реформирована. В теории вероятностей отсутствует глава под названием «Теория правил», математический аппарат которой опирается на понятие статистического детерминизма и связывает теорию вероятностей с логикой. Разрыв с классическим понятием аристотелевской логики «объем понятия» стал катастрофой для современной математической логики, обескровил ее как науку. Интерпретация силлогистики Аристотеля, с точки зрения современной формальной логики (Лукасевич), создает превратное представление о природе силлогистики и ее возможностях при упорядочении данных опыта. Арифметика предшествует логике, а не наоборот. Математическое понятие функции не относится к первичным. Интуитивная концепция конечного множества, положенная в основание современных представлений о теории конечных множеств, неудовлетворительна и должна быть скорректирована. Математика в физике — это физика форм, в которых существует эмпирический опыт. Самый яркий пример таких форм — таблица данных. Клетки этих таблиц для арифметики, логики, теории вероятностей, теории множеств играют ту же роль, что точки, линии, поверхности для геометрии. Это все не шутки.

Г.С. Батыгин: — Тебя, наверное, придурком считали... отчасти?

С.В. Чесноков: — Считали. И не отчасти, а целиком. Но не все. Станислав Шаталин мне симпатизировал, помогал мне. Леонид Витальевич Канторович тепло относился. Благодаря ему вышла моя монография «Детерминационный анализ». Дмитрий Александрович Поспелов меня поддержал, когда я был пожарником в Театре на Таганке, социальный статус ниже некуда. У себя в «Известиях АН СССР» печатал мои работы по Аристотелю. Ему и его близким сейчас нелегко.

А у большинства научное действие вне привычных социальных рамок вызывало подозрение. Временами было жаль, но все же свободны. Как и я. Что же тут удивительного?

Александр Зайцев.

Главной темой пятого номера «Знание - сила» за прошлый год было «зомбирование сознания». Можно ли манипулировать сознанием человека? В чем секрет многих магико-мистических и религиозных практик? Что кроется за ритуалами шаманов и колдунов? В материалах номера не раз упоминался один из самых «страшных языческих культов» — культ вуду, популярный на островах Вест-Индии. Тем интереснее было встретить на страницах немецкого журнала «Р.М. Hystory» статью об этом культе. Заглянем в нее.

Вера вуду родилась в Африке. Невольники, обманом вывезенные с ее берегов на американскую чужбину, могли взять с собой лишь заветы предков. Казалось, со временем они потускнеют, изгладятся, станут теплиться в глубине души тенью забытых верований. Но по прошествии нескольких столетий древняя магия все так же жива. В наши дни она вырвалась из-под спуда. Культ вуду приобрел необычную популярность в Америке. Нам, способным судить о нем лишь по фильмам ужасов, этот культ кажется кровавым и жестоким. Но каков он на самом деле? Почему афроамериканцы так уповают на помощь духов вуду? И почему духи благосклонны к ним?

Они в клубке едином завершают

пляску,

надорвался в крике большой барабан,

кон-кон-кончилась румба,

ко-мабо-бам-бам!

Хосе Тальет (пер. Н. Горской)

«Вуду» — при одном звуке этого слова в нас пробуждаются мрачные воспоминания: кукла, истыканная иглами («Она насылает смерть врагу!»); таинственные, экстатические ритуалы (помните фильм «Сердце Ангела» с Микки Рурком?); зомби, бродящие призраками в ночи (о том, что нас всех «зомбируют», мы читаем и слышим вот уже второе десятилетие). Роковые проклятия и непоправимые несчастья, беды и страхи, магия и всевластие зла — все соединилось в слове «вуду». Так кажется нам, воспитанным уже, скорее, на фильмах Голливуда, чем на «какой-то классике». В Голливуде же снято немало фильмов, посвященных ритуалам культа вуду. Неужели все они правдивы?

Попробуем разобраться. Начнем с того, что точно очертим смысл слова Voodoo. Оно пришло к нам из африканской страны Бенин (Дагомея), где на местном языке фони означало «божество», «дух».

В наши дни эта древняя африканская религия бытует под несколькими названиями. На Гаити, что более всего нам знакомо, она бытует под именем «вуду». В США и на Кубе ее зовут «сантерия», в Бразилии — «макумба». По-прежнему она пользуется популярностью и на своей родине — в Западной Африке, например, в Нигерии, Сенегале и Бенине. Полагают, что сейчас во всем мире насчитывается около пятидесяти миллионов приверженцев культа вуду. Пусть эта цифра может оказаться преувеличенной, ясно одно, что этот экзотический, как кажется нам, культ процветает. Мы имеем дело не с жалкой группкой колдунов, а с популярной народной религией.

Первые поклонники вуду появились в Америке в XVII-XVIII веках. Это были не миссионеры, не бродячие проповедники, а рабы. Их доставляли в Америку не с почетом и помпой, а в кандалах в трюмах переполненных кораблей. Эти невольники, обманом или насилием похищенные с берегов Западной Африки, с собой везли лишь память, а в ней дорогим достоянием — секреты родных богов, которые только и могли помочь на чужбине.