Знание-сила, 2003 № 05 (911)

Мама у Сс — кошка сдержанная, серьезная. Сс — игривый и любопытный.

Мама у Сс — волохатая, округлая. Сам Сс — продолговатый, прилизанный.

Этот список можно продолжать. Но незачем. Суть ясна и без этого. Котенок-клон — не стопроцентная копия своей матери. Хотя и сделан «под копирку».

«Уж сколько раз твердили миру», что гены — это еще не все, что определяет индивидуальную особь. В том числе и кошку. В том числе и человека. В великом споре, кто важнее, природа или воспитание, «nature or nurture», правы обестороны. В формировании индивидуальной особи участвуют и гены, и среда. Поэтому не следует думать, что клон Моцарта в пять лет сядет за рояль, и клон Эйнштейна откроет то, чего не дооткрыл папаша. Не получится вырастить армию клонированных гитлерят. И слава богу. Не получится вырастить и копии любимой кошки или собаки взамен умершей или погибшей. А жаль.

Собственно, с этой «задумки» все и началось. Четыре года назад некто Джон Сперлинг, миллионер, основавший университет в аризонском городе Финикс, дал некой техасской компании (Texas А&М) 3,7 миллиона долларов на создание копии любимой собаки — колли по имени «Мисси». Увы, Мисси умерла раньше, чем попытки создать ее копию увенчались успехом. Тогда Стерлинг перевел свои деньги фирме Genetis Savings & Clone. Эта калифорнийская фирма основана со специальной целью собирать деньги у богатых любителей кошек и собак для клонирования их любимцев. К чести компании следует упомянуть, что ее ученые откровенно предупреждали вкладчиков, что создать точную копию их домашних животных невозможно даже методами клонирования. «Мы могли бы им пообещать, — объяснил представитель компании. — Но это было бы не этично. Рано или поздно владелец сказал бы нам: послушайте, это не моя собака, она не умеет проделывать те фокусы, которым я научил свою».

Еще бы. Овечка Долли тоже не была похожа на свою маму. Но она — ее истинный, научно удостоверенный клон. И котенок Сс — тоже клон своей матери. Это тоже удостоверено научными методами. В отличие от недавней Евы, якобы родившейся в секте раэльян. Ту вообще никто так и не видел. И какой она расцветки, не известно. Там денежки были собраны без особых забот об «этичности».

Клонирование домашних животных оказалось более трудным делом, чем предполагалось. На данный день Сс — единственный удачный кошачий клон. Собак клонировать пока не удалось вообще. Мечты фирмы уже в нынешнем году выйти на коммерческое клонирование кошек не реализовались.

Так что, друзья-кошатники, даже сомнительная копия любимой кошки или кота нам пока не светит. Поэтому призывают вас — берегите тех, кто есть.

А вот животноводов ни к чему такому призывать не нужно. Их требования к копиям своих животных куда скромнее, чем наши. Была бы, как поется, страна родная и нету других забот. То есть давал бы клон столько же молока, что мать-клониха, а какой он расцветки и характера — какая разница.

Руководствуясь этим прагматичным подходом, новозеландские биологи сделали недавно новый важный шаг в клонировании коров. В отличие от американских коллег из Калифорнии, они ограничились воспроизведением лишь одной особенности клонируемого животного. В их случае — способности коровы давать молоко с повышенным содержанием протеинов (белков) под названием бета-казеин и каппа-казеин. Повышенное содержание бета-казеина в молоке резко ускоряет процесс образования сыра. Каппа-казеин был взят для контроля.

Как это обычно во всех экспериментах по клонированию, процент выживших эмбрионов был очень низок. Из 126 трансгенных клонов выжили лишь 11; 9 из них обладали той способностью, которой добивались экспериментаторы: их молоко содержало от 8 до 20 процентов больше бета-казеина и дважды столько контрольного каппа-казеина.

Перспективы нового достижения очевидны. Но реализуются они не скоро. Сначала молоко должно пройти апробацию в Управлении пищевых и лекарственных ресурсов, которое запрещает продажу молока или мяса генетически модифицированных и клонированных животных, пока не выработает все необходимые правила. Предстоит еще проделать эксперименты по проверке безопасности нового молока для людей. Возможно, по полям и лугам загуляют стада клонированных и генетически модифицированных коров. Сыру будет досхочу.

Или не будет. Ибо это уже от науки не зависит.

Галина Бельская

Этому городу — триста лет.

Триста лет назад идея Петра I построить на краю России, в болотах большой европейский город была настолько сумасшедшей, что оказалась гениальной. Город строился наперекор не только здравому смыслу, но и физическим возможностям, потому что когда разбушевавшееся море поворачивало вспять течение реки Невы, все прилегающие болота оказывались под большой водой, и тогда никакой тверди не оставалось совсем. Мысль Петра была очень простой — помимо разнообразных флагов, которые станут «ходить в гости к нам» со своими кораблями, помимо страстного желания отделаться от старья в виде ли длинных кафтанов, бород и вони или редкой замедленности мысли своих соотечественников и способности ее по большей части отдыхать, не обременяя хозяина, помимо всего этого ему, насмотревшемуся Голландий, мечталось: вот построит он прекрасный европейский, а совсем не русский город, и русские в нем станут европейцами, новыми людьми — в другой одежде, с другими мыслями, ему помощниками. Прямо по системе Станиславского: наденьте сюртук и котелок, и вы почувствуете себя банковским служащим!

Но город Петр построил, пригласил лучших мировых архитекторов, в основном итальянцев, и город стал красивейшим в Европе. С узорами чугунных решеток, громадой великолепных домов на прямых, как стрелы, прошпектах, с храмами и колоннадами, как в Риме, разводными мостами и умопомрачительными белыми ночами, в которых этот дивный город качался и плыл, словно в ладонях Всевышнего. Будучи Петроградом, он чернел кожанками и ощетинившимися штыками, гремел выстрелами в почти обезлюдевших улицах, долго хранил кровь на мостовых и потрескавшихся стенах и обмирал при стуке в дверь...

Ленинград вошел в историю человечества своим героизмом, великим мужеством и причастностью к самым высшим нравственным категориям — благородству, чести, достоинству. Блокада и то, как вынесли ее ленинградцы, заставила вздрогнуть мир и поднять планку для Homo Sapiens'a, ибо человека, как и поэта, оценивают по его высшим проявлениям духа или таланта. Санкт-Петербург нынешний — это современный российский город. Только декорации прежние. В них давно идет другая пьеса, но они по-прежнему прекрасны. И если ходить по чудной набережной ночью в одиночестве и слушать лишь шум волн, может пригрезиться, что мечта Петра сбылась.