Знание-сила, 2003 № 01 (907)

Прежде чем обсуждать причины случившегося, еще раз обстоятельно опишем все, что происходило в момент катастрофы. По результатам расследования картина трагедии представляется следующей.

18:30:55. Кратковременный перебой в электропитании кабины корабля.

18:31:01. Резкое кратковременное падение напряжения в цепи системы терморегулирования, что характерно для возникновения искры, предположительно в поврежденном кабеле под люком (сторона Гриссома).

18:31:03. «Fire!».

18:31:05. Воспламенились пары, просочившиеся из близлежащей трубы хладагента (водный раствор гликоля – агрессивное горючее вещество); искра зажгла нейлоновую сетку, натянутую под креслами, чтобы ловить падающие инструменты и приборы. Огонь стал быстро распространяться.

18:31:09. На экране монитора видны руки Уайта. Тот пытается открыть внутренний люк. (Уайт был самым сильным в экипаже, но после начала пожара даже он не мог бы открыть люк. Накопившиеся горячие газы придавили его с силой, равной тысячам фунтов. После этого Уайт не имел возможности даже повернуть ключ, открывавший люк. Кроме того, во время тренировки Уайт – с помощью Гриссома и Чаффи! – открывал люк, самое быстрое, за 90 секунд.)

18:31:12. Резкое повышение температуры и давления. Появились языки пламени. Даже материалы, считавшиеся огнеупорными, горели, будто их окунули в керосин. На мониторе в сполохах огня долю секунды видны шлемы двух астронавтов. С панели управления Чаффи включены бортовые батареи; в задымленной кабине стало светлее. Раздались слова Чаффи: «У нас сильный пожар… Мы горим!».

18:31:17. Давление газов достигает 2,03 килограмма на квадратный сантиметр. Раздается взрыв.

18:31:19. Давление поднялось до 2,5 килограммов на квадратный сантиметр. Донную часть капсулы разорвала трещина. Пламя вышло наружу и охватило обшивку корабля, что помешало оказать немедленную помощь экипажу.

18:31:22,4. Прием телеметрической информации с борта «Аполлона- 1» прекращается.

18:31:25. Давление спало до нормального, пожар локализовался, но внутренняя полость кабины заполнилась угарным газом и густым дымом.

18:31:30. Концентрация угарного газа в атмосфере кабины стала смертельной. Корпус кабины треснул; горячие газы вырывались с громким свистом наружу. Свидетели утверждали, что слышали «крики ужаса», но при дальнейшей расшифровке звукозаписей их идентифицировали как шум продуктов горения, вырывавшихся из капсулы. К тому времени кислородные шланги прогорели, и ядовитый газ прорвался в скафандры астронавтов. Пилоты потеряли сознание.

По сей день критики считают причиной гибели экипажа «Аполлон-1» чисто кислородную атмосферу, но дело не только в ней. Конструкция модуля практически лишала пилотов возможности бороться за жизнь. Астронавты были закреплены в креслах под приборной панелью в очень стесненном положении. Ширина трех кресел составляла 2,12 метра. Пожар, возникший за креслами, не мог быть сразу замечен.

В первые секунды после обнаружения пожара экипаж действовал правильно: Уайт и Гриссом, отбросив подголовники кресел, развернулись на 180 градусов, встали на пол у люка и принялись его открывать. Чаффи не менял положения, чтобы не мешать товарищам, занимавшим все свободное место у люка. Пилоты не обращали внимания на пламя, охватившее кабину, хотя оно уже прожигало скафандры. У них еще был шанс, если бы скафандры оснашались автономными системами жизнеобеспечения (СЖО). На их белу разъемы кислородных шлангов, соединяющих их с СЖО, располагались за торцовой кромкой панели управления, где пламя было жарче всего. Будь у Чаффи огнетушитель, он мог бы сбить огонь со шлангов и очаг пламени локализовался бы. Если бы, если бы…

Они не чувствовали страха и боли, потому что погибли в схватке. Черный дурман смерти свалил на пол сначала Уайта в тот момент, когда он в последний раз рванул неподдававшийся рычаг замка. Он двигался активнее всех, а значит, и больше всех вдохнул ядовитого газа. А Гас, теряя сознание, уже машинально бил ладонью в стекло иллюминатора, пытаясь сдвинуть замки люка, и упал рядом с Эдом. Последний крик боли был горестным стоном Роджера Чаффи, видевшего, как погибли его друзья. Через мгновение и его сознание кануло в черную мглу…

В ближайшие полгода к капсуле «Аполлона-1» приделали люк, открывавшийся за две секунды (!), но чисто кислородную атмосферу сохранили. Полная переделка корабля исключалась. Ничто не могло остановить программу «Аполлон». Астронавты должны ступить на Луну – не этот экипаж, так следующий.

Гибель Гаса, Эда и Роджера спаяла «лунный отряд» НАСА. Через два с половиной года Нил Армстронг и Эдвин Олдрин ступили на поверхность Моря Спокойствия. Их товарищи, первые участники лунной экспедиции, покоились на Арлингтонском кладбище в Вашингтоне.

Такова общая канва событий. То, что журнал «Знание – сила» поднял тему развенчания околонаучных «уток», я считаю очень симптоматичным. В последнее десятилетие расплодилось множество недостоверных публикаций, но время бездумной отсебятины проходит. Нормальные люди – школьники, студенты, инженеры, ученые – интересовались и будут интересоваться серьезной наукой.

В статье А. Грудинкина излагаются версии «криминального расследования», публикуемые в последнее время в зарубежной печати, поэтому мне хотелось бы в заключение прокомментировать некоторые приводимые им факты.

Так, в вину НАСА ставится, что в составе комиссии, расследовавшей гибель «Аполлона-1», преобладали сотрудники НАСА. А кому же еще быть? Ведь речь шла о новейшей модели космического корабля. Стоит ли привлекать в качестве независимого эксперта того, кто совершенно не посвящен в космическую специфику. В чем он разберется? Так что лучший эксперт – это тот, кто эксплуатирует данную технику, например, астронавт. И если цитируются слова Фрэнка Бормана, неплохо бы напомнить о том, что в декабре 1968 года он на корабле «Аполлон» облетит Луну.

Испытания в кислородной атмосфере не раз проводились в программах «Меркурий» и «Джемини». Скотт Гриссом ставит в вину НАСА, что оно не провело беспилотных испытаний, но если бы таковые и состоялись, они вполне могли пройти без возгорания. Раз на раз не приходится.

Что касается заблокированного тумблера, то ведь не проведено расследование, когда и как пользовались им, каковы его физические характеристики. Следовало бы изучить программу испытаний и эксплуатационные схемы. Раз никаких документов не приводится, то и говорить нечего.

Наконец, «главный свидетель обвинения», Томас Бэрон. Я добавлю некоторые штрихи к его портрету. Еще до катастрофы он дважды встречался с руководителем Регионального офиса инспекций НАСА Д.М. Бруксом и сообщал ему о своих опасениях.