Знание-сила, 2002 № 11 (905)

Как ни странно, но до недавнего времени даже господа уважаемые ученые этого не знали. Ответ на этот жгучий вопрос впервые принесло… кино. В ранних фильмах, как известно, кадры дергались и прыгали, простым глазом видно было, что это последовательность статичных фотографий. Но потом киношники подогнали скорость перемотки так, чтобы глазу (а точнее, нашему мозгу) казалось, что события на экране происходят так же плавно, «как в жизни». И оказалось, что для этого нужна скорость в 24 кадра в секунду. Выходит, что одну двадцать четвертую долю секунды и меньше наш мозг воспринимает как неделимую частицу времени, как «настояший момент».

«Ну, вот это и есть длительность «психологического настоящего!» – радостно воскликнули некоторые ученые, но не тут-то было. Немедленно появились другие ученые, которые выложили на стол другие факты. «Посмотрите на пианиста, – сказали они, – как у него пальцы по клавишам летают. разве это одна двадцать пятая секунды? Это ж куда меньше! Или, к примеру, едем мы в своем «мерседесе», и вдруг нам под ноги старушечка какая-нибудь кидается – вель мы же иной раз за тысячную долю секунды успеваем на тормоз нажать! Нет, господа коллеги, никак не может быть, чтобы настоящий момент продолжался так долго – 1/25 секунды. Он явно короче, господа».

«Нет, длиннее!» – раздался из угла чей-то диссидентский голос. Принадлежал он затесавшемуся среди ученых чешскому поэту Мирославу Голубу. Он тоже не лишен был научных склонностей и, заинтересовавшись особеностями немецкой поэзии, обнаружил такой поразительный факт: 73 процента строчек в немецких стихах, если читать их вслух, длятся от 2 до 3 секунд, а если дольше, то в них присутствует незаметная внутренняя пауза.

Такое впечатление, что слух, в отличие от зрения, воспринимает как «неделимое настоящее» не 1/25 секунды, а куда больший отрезок времени. А ваг выученные до инстинкта движения, вроде мелькания пальцев по клавишам или удара по тормозам, длятся, наоборот, много меньше l/25-й.

Представляется, что согласовать все эти данные можно только одним путем – признать, что разные отделы нашего мозга и даже разные его уровни деятельности имеют «свое» время и в каждом из них «настоящее» имеет разную длительность. Нашей речью (и, стало быть, восприятием стихов) заведует, как считается, левое полушарие, а музыкальным восприятием, как считается, – правое, и мы видим, что «единицы времени» у них действительно разные. Наши сознательные действия управляются сознанием, а инстинктивные – подсознанием, и у этих уровней тоже свои единицы «настоящего».

А ведь есть еще такие состояния, как медитация или, по-простому, глубокая и сосредоточенная задумчивость, и что тогда? Об этом задумался известный врач-психиатр Оливер Закс, автор замечательной книги о психических расстройствах «Человек, который принял свою жену за шляпу», и задумался так глубоко, а было это в плавательном бассейне, что когда он вылез оттуда, весь окоченевший, оказалось, что прошло несколько часов, но ему самому показалось, что миновало всего четверть часа.

Вот вам размах нашего восприятия «настоящего» – от тысячных долей секунды до нескольких часов. Не случайно двое ученых, Пенелопа Льюис и Винсент Уолш, опубликовавшие недавно в журнале «Current Biology» обзор по истории изучения человеческого восприятия времени, так подытоживают важнейший результат соответствующих исследований: «Можно думать, что в нашем мозгу существует множество различных нейронных «часов». Измерение интервалов различной продолжительности или связанных с различными типами поведения, по-видимому, производится расположенными в разных местах и по- разному действующими нейронными сетями».

Теперь мы можем задуматься над еще более интересной загадкой: а как воспринимают время не разные участки, а разные мозги? Одинаково или по-разному? От чего это зависит?

Вопрос этот давно волновал широкую общественность, отражением чего стали многочисленные рассказы о всякого рода существах с особым течением времени. Например, некий геолог якобы обнаружил в приднепровской степи три огромные неподвижные фигуры из камня – мужчина, женщина и ребенок – и отколол от ноги ребенка каменный кусочек, а через год снова побывал там и увидел, что фигуры изменили положение: родители склонились к раненому сыну. Через год!

Однако и рядом с нами имеются разные животные и прочие существа, длительность жизни которых отличается от нашей. Скажем, мышь живет два года, означает ли это, что для нее эти два года – как для нас наши семьдесят?

Как ощущают эти животные свое время «психологически»? Это, очевидно, зависит от «скорости мысленных процессов», то есть в конечном счете от того самого «субъективного восприятия времени», о котором мы столько рассуждали выше.

Разное ли это восприятие? Некоторые ученые считают, что нет, одинаковое. Они думают, что «скорость мысли», или наше «внутреннее время», определяется какими-то фундаментальными особенностями мозга, которые сформированы в ходе эволюции жизни на Земле. Поскольку условия этой эволюции для всех ныне живущих существ были одинаковы, говорят они, то и «скорость мысли» или «восприятие времени» тоже должно быть у всех одинаковое независимо от «физической» скорости жизни.

Есть, однако, возражения. Американский психолог Стюарт Альберт утверждает, что «скорость мысли» и, соответственно, восприятие времени могут меняться даже у одного и того же существа. Он помещал своих подопытных в закрытую комнату, где ход всех часов был искусственно ускорен или замедлен, и увидел, что по истечении достаточного времени движения и скорость реакций членов «ускоренной» группы стали ускоренными против нормы, а у членов «замедленной» группы – замедленными. Стало быть, стрелки наших часов могут в какой-то степени управлять нашим восприятием времени!

Надеюсь, теперь, вернувшись к этим стрелкам, вы уже будете смотреть на них с уважением: они ведь не просто так, оказывается, скачут, а со значением. Их движение таит в себе глубокие загадки. Даже настоящее, как мы видели, не всегда и не для всех одно и то же настоящее. А как же тогда обстоит дело с «прошлым» и «будущим»?

Это очень важный вопрос. Ведь вместе с «настоящим» «прошлое» и «будущее» образуют ту ось, вдоль которой располагается вся наша человеческая жизнь. Сознание человека устроено так, что воспринимает эту ось как непрерывную последовательность неких точек, или «моментов», совокупность которых как раз и составляет то загадочное «нечто», которое мы называем словом «время». Стоит, однако, всмотреться повнимательнее в это привычное и вроде бы понятное слово, как тотчас хочется горестно воскликнуть вслед за святым Августином, этим великим мыслителем раннего (IV век новой эры) средневековья: «Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю; если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю».