Знание-сила, 2002 № 08 (902)

Речь пойдет о грандиозной попытке заново перечитать Библию. Попытке, которая привела к построению теории, переворачивающей все наши привычные представления об эволюции Солнечной системы и истории человечества.

Эта теория утверждает, что уже на памяти людей происходили космического масштаба катастрофы и столкновения планетарных миров. Земля, Венера, Марс не вращались по знакомым нам орбитам спокон веков, и облик их пережил многократные изменения в результате чудовищных соприкосновений.

Человечество переживало катаклизмы, которые приводили его на край гибели. Его история прерывалась гигантскими катастрофами, завершавшими один период и начинавшими другой. Менялись календари и даты, хронология и названия.

Вся принятая датировка и последовательность исторических событий основаны на ошибочных представлениях. Многие знаменитые битвы древности в действительности никогда не происходили, прославленные правители не всходили на трон, великие империи были призраками. Знаменитые люди, которых мы считали современниками, жили в разные века, а другие, разделенные столетиями, на самом деле были современниками. Ошиблись древние историки, и правы были древние священные книги: моря действительно расступались – только не по велению Моисея и Иошуа, а в соответствии с законами физики и других естественных наук.

Естественно, вокруг этой грандиозной по замаху теории до сих пор кипят споры и страсти. Одни с восторгом говорят о гениальном энциклопедисте и революционере, бросившем вызов окостеневшему научному истеблишменту; другие с горечью говорят о зловещей роли этого человека в разжигании ненависти невежественных мракобесов к науке и разуму. Ученые избегают говорить о поразительных совпадениях его предсказаний с открытиями, совершенными десятки лет спустя. Споры не затихают и сегодня, через много лет после его смерти. Между тем написанные им книги продолжают выходить миллионами экземпляров на всех языках мира, а имя их автора остается на устах сотен тысяч людей, увлеченных созданной им грандиозной и поражающей воображение эпопеей «миров в столкновениях, веков в хаосе»…

Нет, не напрягайте память – вы не знаете этого человека. Вы никогда не слышали его имени. Вы не читали ни одной из его книг. О нем ничего не писали в России и почти ничего – в Израиле. Я сознательно выделяю именно Россию и Израиль, потому что он принадлежал прежде всего именно этим странам – первой по рождению, второй – по выбору. Его старшие братья остались в России, племянница погибла при обороне Москвы, отец и мать похоронены в Израиле. А дочь и сейчас живет в Израиле. Его разговорными языками до самой смерти оставались русский и иврит. Поэтому простая справедливость требует прежде всего воскресить хотя бы его имя. Познакомьтесь – Иммануил Великовский.

Великовский, Иммануил; родился в 1895 году в Витебске, в богатой еврейской купеческой семье. В начале века отец, Шимон Великовский, переехал в Москву, где скоро выбился в купцы первой гильдии и стал одним из ведущих русских сионистов. Великовский унаследовал от отца деловые способности и сионистские увлечения. Прерванное революцией и гражданской войной образование он завершил в 1921 году, когда семья уже находилась в Палестине. В том же году, оставив в России старших братьев, «выбравших революцию», выехал в Европу, в Берлин, где в течение двух последующих лет занимался изданием международного научного журнала «Скрипта», предназначенного помочь созданию Еврейского университета в Иерусалиме; сумел привлечь к участию в журнале Эйнштейна, Бора, Адамара, Леви-Чивту, Ландау, Френкеля. С 1923 года – в Палестине: практикующий врач-психоаналитик в Иерусалиме, Хайфе, Тель-Авиве; автор нескольких теоретических работ по психоанализу, опубликованных в европейских научных журналах. С 1939 по 1979 год живет в США (Нью-Йорк, Принстон); обозреватель ближневосточных и израильских проблем в американской печати, университетский лектор; с 1950 года – автор ряда книг, в которых изложена разработанная им оригинальная историко-космическая теория, и многочислен ных полемических статей в ее защиту; приобрел всемирную известность после подтверждения ряда высказанных в этих книгах предсказаний новейшими астрономическими исследованиями; подвергся сначала замалчиванию, затем уничтожающей критике со стороны американской и международной научной общественности. Умер в 1979 году в Принстоне.

«Блестящий ученый» (свидетельство президента Венского психоаналитического общества доктора Федерна); «человек энциклопедической эрудиции» (отзыв многолетнего знакомого и соседа по Принстону Альберта Эйнштейна); «поразительный по увлекательности литературный талант» (мнение принципиального недруга, крупнейшего американского писателя-фантаста Айзека Азимова); «удивительно приятная личность» (высказывание многолетнего и заклятого врага, крупнейшего американского астронома профессора Харлоу Шепли); «невежественный дилетант» (заключение известного американского астронома и популяризатора Карла Сагана); «сознательный шарлатан» (из письма крупнейшего современного геолога Гарольда Юри).

Основные труды: «Миры в столкновениях» (1950); «Земля в конвульсиях» (1955); «Века в хаосе» (1952); «Человечество в амнезии» (1982); «Рамзее Второй и его время» (1978); «Эдип и Эхнатон» (1960); «Люди моря» (1977); о нем – см. «Ученые против Великовского» (материалы конференции Американской научной ассоциации, 1977).

Биография Великовского – из тех, что ничего не объясняют. Каким образом преуспевающий врач-психоаналитик пришел к занятиям космогонией и древней историей? Что толкнуло профессионального ученого увлечься Библией и поверить каждому ее слову? Как, наконец, он пришел к своей «безумной» идее? Ибо основная идея Великовского, независимо от ее научной состоятельности, несомненно относится к разряду тех, которые Нильс Бор некогда окрестил «безумными» – в высшем смысле этого слова. Не случайно тот же Азимов честно признавал, что Великовский «ближе всех других «еретиков» подошел к тому, чтобы поколебать основы всей нашей науки…».

Слово «еретик» настораживает. В воображении возникает фанатичный упрямец с безумным блеском в глазах.

Но если существует зримая противоположность стереотипу «фанатика» и «еретика», то это Великовский.

Его личное обаяние признавали даже враги. Его энциклопедические познания в истории, филологии, физике, астрономии нашли отражение в многочисленных книгах и статьях. Широта интересов, простиравшихся от западной музыки и русской поэзии до судеб еврейства и человечества, выдавала в нем подлинного европейского интеллектуала. Он принадлежал к числу счастливо гармоничных и глубоких людей, «необыкновенно приятных». У него был лишь один изъян: он нерушимо верил в правоту своей безумной идеи.