Знание-сила, 2002 №04 (898)

Конечно, природа для нас – не только ресурсы, но все- таки прежде всего именно они. Если в результате какого- то катаклизма или нашей неразумной деятельности природная среда Земли кардинально изменится, по желтому небу над голубыми лесами поплывут красные облака, но урожай зерна, качество воды и заготовка древесины останутся на прежнем уровне, то у большинства населения все эти фокусы ничего, кроме быстро проходящего любопытства, не вызовут.

Устойчивое развитие предполагает, что количество используемых ресурсов непрерывно растет, все, что можно, восстанавливается из отходов, а энергоресурсы постоянно заменяются новыми (древесина углем, потом газом и нефтью, потом ядерным топливом). Достоинств у такой разумной стратегии множество, а недостаток всего один: чем больше используется ресурсов, тем больше – причем непропорционально больше – надо тратить на их восстановление, и эффективность экономики поэтому постоянно снижается. Значит, объемы потребления растут медленно, могут стабилизироваться и даже падать.

Но ведь именно рост объемов потребления – несомненный приоритет в системе ценностей современного человечества. Теперь, когда глобализация на весь мир распространяет именно западные ценности с их идеей постоянного роста потребления, они становятся всеобщими. Прочие культуры с другими шкалами ценностей (восточные, например, основанные на идее стабильности) не выдерживают этого давления и стремительно вестернизуются.

Возникает занятный парадокс: получая вместе с западной системой ценностей тягу к устойчивому развитию, традиционные культуры в реальности теряют необходимые для этого культурные предпосылки. Получается, что путь устойчивого развития реально противоречит устремлениям все большей части современного общества. Поэтому в действительности развитие идет по совершенно другому пути.

Желая наибольшими темпами увеличивать потребление, человек стремится использовать как можно больше ресурсов с наименьшими затратами. Труднее всего, разумеется, экономить на добыче, поскольку' правило «чем больше вложишь, тем больше получишь» действует здесь неукоснительно. Проше всего экономить на восстановлении ресурсов, поскольку последствия этого обычно далеки и туманны.

Общество выбирает эффективность, и траектория развития все дальше отклоняется от устойчивой. Сначала объемы потребления растут очень быстро. Однако ресурсы истощаются все быстрее. С определенного момента начинаются неприятности: падают урожаи на истощенных полях, растут затраты на добычу дефицитного сырья, распространяют болезни загрязненные вода и воздух. Так что рано или поздно реальная траектория использования ресурсов поворачивает обратно в сторону устойчивой. Это может происходить тремя принципиально различными путями.

В одном, благоприятном случае «одумавшееся» общество вкладывает часть полученных на первом этапе богатств в восстановление истощенных ресурсов. Это дает возможность и дальше наращивать объемы использования ресурсов, хотя за это приходится платить снижением эффективности и уменьшением темпов роста, а иногда и объемов потребления. В другом, неблагоприятном случае, когда в восстановление ресурсов не вкладывают ничего, падают объемы использования ресурсов и столь же стремительно падают объемы потребления – со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями. Самый неприятный – третий, катастрофический путь, когда ресурсы оказываются полностью истощенными и «восстановление равновесия» происходит в точке никого ни к чему не обязывающего нуля.

В реальности использование ресурсов то удаляется, то приближается к устойчивой траектории. Эти виражи развития – экологические кризисы – очень похожи на русские горки, где больше всего неприятностей и визга происходит именно на ниспадающих участках.

Траектория развития экологического кризиса в ЦЧР в 1785-1985 годах.

Реальность никогда не совпадает с траекторией идеального равновесия, хотя иногда кривые очень близки друг к другу. Токов печальный опыт Центральной черноземной России, почти растерявшей потенциал плодородия между 1785 и 1985 годами. Чем хуже ситуация, тем разумнее ведут себя люди – но их рациональность никогда не бывает достаточной.

Реальная траектория развития сельского хозяйства – траектория экологического кризиса.

Идеальная равновесная траектория развития сельского хозяйства в ЦЧР

Что мешает обществу, на своей шкуре испытавшему все «прелести» экологического кризиса, зафиксироваться на устойчивой траектории и дальше развиваться уже по этому спокойному, хотя и не совсем выгодному пути? Раз уж мы упомянули русские горки, попробуем это понять вначале на отечественном материале. Рассмотрим, как развивалось сельское хозяйство в Черноземном регионе России с 1785 по 1985 год.

Еще в начале XIX века это – одна из главнейших зерновых житниц страны. Год за годом крестьяне увеличивали площади пашен под рожь и ячмень, сокращая площадь пастбищ и сенокосов. Поэтому удобрений на поля вносилось в пятнадцать раз ниже нормы, а трудозатраты на восстановление их плодородия были в два раза меньше необходимого. Однако богатейшие почвы терпели хищническую эксплуатацию и давали вполне сносные по тем временам урожаи. Эффективность хозяйства составляла около 1,4 дж/дж (вместо необходимых для равновесия 1,1 дж/дж), а объемы потребления были практически в два раза больше тех, которые обеспечила бы траектория устойчивого развития.

Однако к середине XIX столетия нагрузка на пастбища превысила критическую величину, началась быстрая их деградация, а следом – сокращение числа коров и лошадей. Пашни, получавшие все меньше удобрений, быстро истощались. Казалось бы, самое время одуматься и перейти к «устойчивому развитию». Но не тут-то было! Численность населения в регионе продолжала увеличиваться, да тут еще иены на хлеб в Европе и России резко пошли вверх. Поэтому распашка земель продолжалась в неослабевающем темпе, сборы зерна росли, а то, что удобрений стало еще меньше, что ж, «землица-кормилица потерпит».

Реформы 1860-х годов внесли свою лепту в отклонение от устойчивой траектории: первое, что сделал освобожденный пахарь, – начал более интенсивно эксплуатировать доставшиеся ему угодья. «Все распахано до самых бросовых земель, и все смотрят, нельзя ли еще что-нибудь распахать. С ревом несутся с огромных водоразделов после всякого дождя сильные потоки. Каждой весной в этот «праздник природы» они сносят неисчислимые площади самой плодородной земли». Так описывал очевидец черноземные ландшафты того времени.