Знание-сила, 2002 №03 (897)

До-пригожинским европейским мышлением была освоена в основном необратимость «с человеческим лицом». Оно знало ее, например, под именем Судьбы, Рока. А вместе с ними, в том же букете понятия, которым Пригожин тоже предложил полноценный естественнонаучный – и на основе этого философский статус: Случайность, Вероятность, Выбор… – все то, из чего рождается, в чем осуществляется Судьба-Необратимость в ее человеческих обличьях. А Пригожин взялся показать, как все это происходит на уровне «естественных», глубоких структур бытия. Опираясь на работы русских математиков А.Н. Колмогорова, Я.Г. Синая, В.И. Арнольда, он описал новые классы неустойчивых динамических систем, поведение которых можно охарактеризовать как случайное. Так Случай получил естественнонаучный статус и стал предметом рационального моделирования.

Случай и Вероятность постигла в европейской культуре в известном смысле та же судьба, что и Время с его необратимостью. О них много говорили – только не в пределах науки. Классическая наука занималась связями и закономерностями существенными, необходимыми, общеобязательными. Случай же – вещь принципиально «иррациональная» – властвовал над человеческой, слишком человеческой, далекой от всякой науки жизнью (опять человек и Большая Природа оказались как бы по разные стороны «барьера» -как будто в различно устроенных сферах бытия).

Перечитав статью, почувствовала, что о многих, кто лишь в ней упомянут, скользнул, как тень, на заднем плане, хочется сказать хотя бы чуть подробнее: о тех, кто создавал культурный контекст идеям Пригожина, кто решал в каком-то смысле одни с ним задачи и мотет претендовать на общий с ним результат во влиянии на умственный климат нашей эпохи.

Берталанфи (Bertalanffy) Людвиг фон (1901-1972) – австрийский, затем канадский и американский биолог-теоретик и философ, один из тех, кому обязана своим существованием очень характерная для XX века область знаний под названием «общая теория систем». Ему принадлежит сама идея построить теорию, которая описывала бы общие принципы устройства и поведения систем вообще, независимо от природы элементов, которые их составляют. Пригожин, по сути дела, работал в том же направлении: создания средств к тому, чтобы выявлять изоморфизм законов в разных областях реальности и таким образом в конечном счете описывать реальность в целом. То есть решать философские по природе задачи естественнонаучными средствами.

Научная история неопределенности началась тоже в XIX веке. Немецкий физик, физиолог, натурфилософ Г.Т. Фехнер (1801 – 1887) первым всерьез заговорил об индетерминизме в естественных науках, даже выделил там разные его варианты. Причем интересно, что идея неопределенности у него связана с представлением о мире как едином органическом целом и о некоем «высшем» законе, через который мир может быть описан в качестве такого целого. Пригожин, разумеется, не наследник и не продолжатель Фехнера; здесь преемственность не концепций, а тем и интуиций. Да, у Фехнера такие интуиции возникали в пределах совершенно других установок, которые нынешней культурой чувствуются как безнадежно архаичные. Но уверенность его в том, что есть неопределенность, коренящаяся в самом процессе с его непредсказуемым развитием, оказалась точным попаданием и нашла продолжение в вероятностных теориях XX века. Продолжил эту тему и Пригожин.

У образа необратимости – большой, космологической – в новоевропейской мысли были свои этапы развития. Первый из них определялся представлением, согласно которому ее нет – или, что то же, для понимания мироздания ею можно пренебречь. Следующий этап начался в XIX веке и ознаменовался формулировкой второго начала термодинамики. Новое понимание гласило: необратимость есть, она разрушительна; в перспективе – неизбежная тепловая смерть Вселенной. Третий этап начался в XX веке и связан с именем Пригожина. Основные идеи: необратимость, во-первых, пронизывает все уровни мироздания, а во-вторых, она способна быть конструктивной – вообще она скорее синоним жизни, чем смерти. Пригожин – чего до него, кажется, никто не делал – показал конструктивную роль разрушения – известного классической термодинамике под именем энтропии.

Винер (Wiener) Норберт (1894-1964) – американский математик, один из основателей кибернетики. Сформулировал общий замысел и основные положения новой науки с таким названием (1948) и дал ей само название, которое немедленно привилось. Усмотрел подобие между процессами управления и связи в машинах, живых организмах и биологических сообществах: во всех названных областях это, считал он, – прежде всего процессы передачи, хранения и переработки информации. Информацию же – начало, противоположное, по его убеждениям, энтропии – Винер включил в число фундаментальных характеристик мироздания, наряду с веществом и энергией, а науку кибернетику замыслил как общую теорию организации – то есть в конечном счете борьбы с Мировым Хаосом. (Задачу создания общей теории организации решал на свой лад, как можно заметить, и Пригожин.)

Дарвин (Darwin) Чарлз Роберт (1809-1882) – английский естествоиспытатель – геолог, ботаник и зоолог, создатель эволюционного учения, получившего, с легкой руки Т. Гекели (1860), имя «дарвинизма». Обобщив и результаты собственных наблюдений, и взгляды многих эволюционистов начала XIX века, дал формулировку основных факторов эволюции органического мира. Был так впечатлен достижениями современной ему биологии и селекционной практики, что распространил идею селекции и на действия Всевидящего Существа по отношению к своим созданиям – увидев вначале в изменениях видов селекцию, проводимую Создателем. Затем, в «Происхождении видов путем естественного отбора» (1859), представил процесс уже как естественный – Творец, однако ж, упоминался. В конце жизни разочаровался в эволюционной идее.

Конт (Comte) Огюст (1798-1857) – французский философ, одна из ключевых фигур позитивизма как интеллектуальной программы. Все его теоретические построения пронизаны идеей развития. Задачу самой философии он видел в описании развития мысли – прежде всего научной. По его мнению, человечество в своей умственной эволюции проходит три стадии: теологическую, метафизическую и позитивную, то есть научную; и точно те же стадии проходит в своем развитии каждая наука. Дал, между прочим, первое систематическое изложение истории естествознания.

Несмотря на свое греческое имя, как бы автоматически свидетельствующее о древности понятия, энтропии нет и полутора веков. Его ввел в 1865 году Р. Клаузиус как понятие физическое: энтропия (S) в термодинамике – функция состояния термодинамической системы. Согласно второму началу термодинамики, в замкнутой системе неравновесные процессы сопровождаются ростом энтропии и приближают систему к состоянию равновесия, в котором она максимальна. Это состояние необратимо; в нем система уже не способна совершать работу; теплообмен прекращается. Особый драматизм закону придает статистическая интерпретация. В ней энтропия – мера беспорядка в системе, а конечный результат действия второго начала термодинамики – однородность, лишенная формы, иерархии, вообще какой-либо дифференциации. Другое ее имя – смерть.