Знание-сила, 2002 №03 (897)

– Элементу внезапности на войне, – говорит маршал Шапошников,

– всегда придавалось большое значение, но то, чему мы являемся свидетелями, труднообъяснимо. Невероятно, чтобы при современных средствах разведки фашистское командование смогло совершенно безнаказанно в мирное время развернуть по плану, в нужной ему группировке, непосредственно у нашей границы огромную армию, больше того, вывести части на позиции для атаки.

Павлов доложил вам правду, когда сказал, что в штабе фронта была твердая уверенность, что германская армии готовится на нас напасть. Мне многие командиры говорили, что примерно за неделю до войны как-то особенно остро почувствовалось неладное в поведении немцев. И что поразительно и на первый взгляд труднообъяснимо, как многие меня уверяли, слишком уж очевидны были их намерения. Я лично объясняю это тем, что им просто трудно было скрыть мероприятия такого масштаба.

– А как Павлов? – спросил Климент Ефремович.

– Надо признать, что он мало иди почти ничего не сделал для повышения бдительности войск. Он не решился взять на себя ответственность и не мог, как мне кажется, провести границу между тем, что ему говорили – не дразнить немцев, – и хотя бы самыми элементарными мерами предосторожности. По приезде в Минск 22 июня я застал Павлова и его штаб совершенно неподготовленными к руководству войсками в такой сложной обстановке. Пока готовился контрудар группы Болдина, Павлов еще держался. Была некоторая надежда, что эта группа и активные действия левого фланга Северо-Западного фронта, как это предусматривалось директивой наркома, скомпрометирует сувалковскую группировку противника. Но когда немецкие танки появились в Вильнюсе, обстановка резко ухудшилась. К этому времени войска 4-й армии быстро откатывались на восток, оголяя левый фланг фронта.

Поздно вечером 23 июня тов. Сталин спросил меня по «ВЧ», как я смотрю на контрудар группы Болдина. Я высказал сомнение, обратив его внимание на белостокский мешок, который быстро увеличивался по мере продвижения вражеских танков на флангах фронта, и внес предложение немедленно отводить войска на р. Шару. Товарищ Сталин меня выслушал и сказал: – Решено попытаться остановить немцев совместными усилиями двух фронтов…»

На следующий день Ворошилов беседовал с летчиками авиаполка, прибывшими из Гродно: «Летчики рассказали, что первый налет на их аэродром немцы произвели рано утром 22 июня. Экипажи, предупрежденные буквально за несколько минут, находились у самолетов.

Во время первого налета вражеской авиации истребители успели подняться в воздух и в первом бою сбили семь юнкерсов. Затем вскоре немецкие бомбардировщики с небольшими интервалами, группами по 20 – 30 самолетов, под сильным прикрытием мессершмидтов восемь раз бомбили аэродром. Наши истребители всякий раз после заправки успевали подниматься и вступали в бой. При последнем налете большинство И-153 и И-16 из-за отсутствия горючего не смогли подняться и были разбиты на аэродроме».

Затем маршалы Ворошилов и Шапошников в присутствии секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко выслушали тревожный доклад Климовских.

Климент Ефремович сказал:

– Все это является результатом незнания противника и его намерений и полной потери управления войсками. Уверяю вас, во время гражданской войны организованности и порядка было куда больше, но главное – была воля, инициатива и дерзость.

– Намерение немцев стало ясным уже к вечеру первого дня войны, – проговорил Павлов…

– Климент Ефремович прав, – сказал П.К. Пономаренко. – Мы сутками с вами, товарищ Павлов, не знали, что творится на фронте. Нам противник с первого часа навязал свою волю, а мы, лишенные возможности управлять войсками, вынуждены были импровизировать и сейчас продолжаем этим заниматься.

– Я сомневаюсь, что командование фронтом в первый день войны поняло замысел врага, – сказал Климент Ефремович…

Обращаясь к начальнику связи фронта Григорьеву, Климент Ефремович спросил его, как еще долго он будет держать командование фронта в неведении о положении войск и как он собирается поправить дело со связью.

– Только не рассказывайте мне, – предупредил он Григорьева, – как противник порвал вам проволоку и разбил радиостанции. На то он и противник.

Григорьев доложил, что в 3-ю и 10- ю армию выбрасывались резервные средства связи, но они либо не находили штабов, которые часто меняли свои места, либо радиостанции засекались противником и выводились авиацией из строя.

В первые дни широко пользовались автомашинами. Делегатам удавалось добраться до штабов армий и корпусов, но затем розыски их крайне усложнились, указания и донесения стали поступать с большим запозданием, особенно после перебазирования управления фронта из Минска в Могилев. Были попытки использовать самолеты У-2, но за последние два дня авиация противника часто вынуждала их к посадке на значительном удалении от расположения штабов. Сейчас дело еще больше осложнилось. Резервных радиостанций нет и, главное, неизвестны хотя бы приблизительно места расположения штабов.

Павлов сказал, что сегодня, как условились в вагоне, на рассвете послана на У-2 и автомашинах большая группа делегатов связи для установления контакта с войсками 3 и 10-й армий и в 21-й стрелковый корпус. Разработаны маршруты, выделены дублеры. Он лично проинструктировал делегатов и под личную ответственность каждого потребовал выполнения задачи. Делегаты всем частям, которые они найдут или встретят, передадут приказ организованно пробиваться к Полесью или через Новогрудок к линии фронта.

На вопрос Климента Ефремовича, как надежно штаб фронта связан с частями 13-й армии, Григорьев доложил, что связь действует, но полной уверенности нет, так как район Минска находится сейчас под большим воздействием авиации противника.

– Вы должны понять, – предупредил Климент Ефремович Григорьева и Климовских, – что любые наши решения повиснут в воздухе, если не будет налажено управление. Вы несете за это серьезную ответственность. Я вас предупреждаю.

В связи с тем, что в Могилев и Оршу прибывает много партийных и советских работников из районов, захваченных немцами, дано задание срочно опросить этих товарищей, которые могут дать ценные сведения о наших войсках.

Обсудили, что можно сделать для розыска маршала Г.И. Кулика. Есть сведения, что в ночь на 25 июня его видели южнее Гродно в районе Одольска в одной из танковых частей группы Болдина.