Знание-сила, 2002 №01 (895)

Старшее поколение многопоколенной семьи все теплое время года работает на даче. Среднее работает в городе на производстве или в учреждении, государственном или частном, ведет свой бизнес. Работа по найму (а частично и предпринимательство), независимо от того, как она оплачивается, нередко рассматривается членами семьи скорее как институт, обеспечивающий ресурсами дач но-квартирное хозяйство. Несомненное многообразие типов совокупного жилья описано очень слабо.

Совокупному жилью соответствует свой образ жизни, который я называю распределенным. Люди живут на два или более дома, и нуклеарная семья во многом существует только «в реальности», в то время как «на самом деле» доминирует многопоколенный тип семьи, распределенной по разным домам-дачам, но связанной в целое. Как свидетельствуют исследования бюджета времени, проведенные в начале 90-х годов, существенная часть времени у всех групп населения тратится на обслуживание совокупного жилья.

Города России летом пустеют, а магистральные дороги вечерами пятницы и воскресенья заполняются машинами, едущими на дачи и с дач. Вокруг городов на десятки километров простираются дачные зоны, в которых практически все местное население занято обслуживанием дачников, работающих на своих участках, не разгибая спины. Результат – заготовленные на зиму консервы, картошка и другие овощи, фрукты. Эти заготовки осенью перемещаются в городские погреба и сараи, весной тара из-под заготовок вновь вывозится на дачи. Зима – это подготовка к дачному сезону, к огороду.

Время людей, живущих распределенным образом жизни, заполнено работой до предела: в городе они отрабатывают свое, после чего едут работать на дачи. Отдыха как института вообще нет, вместо него есть смена рода деятельности или дачный загул – с баней, водкой, дракой и другими развлечениями очень уставших людей. Поездки на курорт, туризм и прочие формы цивилизованного отдыха позволяют себе лишь среднее и младшее поколения таких семей.

Этот образ жизни свойствен всем социальным группам постсоциалистического общества. «Новые русские», например, «сделав деньги», поначалу практически так же, как и все бывшие советские люди, расширяли совокупное жилье (покупали или строили в своем городе, в столице, в других странах квартиры, дачи и машины), превращали совокупное жилье в самодостаточную реальность, в которой – как в крепости – можно пережить любые реформаторские усилия государства. Погребами – «схронами» становились оффшорные банки и компании, где складированы деньги, драгоценности и активы, в которые конвертировалось все, что оказывалось в пределах досягаемости. Зарубежные банки и бизнесы для «новых русских» – прежде всего места, в которые государство не сможет залезть, даже если очень захочет.

Распределенный образ жизни складывается из множества локальных общностей: дачных электричек, гаражно-автомобильных, погребных, собственно дачных, со своими разными и часто своеобразными нормами. Это очень богатая возможностями социальная среда, в которой основаниями социальной стратификации стали расположение дачи (Ницца, Испания или юго-западный пригород Москвы, например), подключенность к магистральным коммуникациям, тип автомашины, тип городской квартиры и т.п.

А то, что особенно ценится в «реальности», «на самом деле» оказывается мало существенным: род занятий, размер официального дохода, социальное положение и происхождение, а также многие другие параметры, учитываемые государственной статистикой и управлением.

В «на самом деле» нет общества, политической жизни, оппозиции, политической элиты, средств массовой информации. Решения власти интересуют народ, живущий распределенным образом жизни, только в том случае, если этот образ жизни затрагивают: цены на транспорт, энергоносители, водку и доллар бурно обсуждаются в электричках и на дачных посиделках. Многое из того, что происходит «в реальности» и представлено СМИ, люди интерпретируют в понятиях «на самом деле» – как коммерческую активность политиков и других ньюсмейкеров, направленную на расширение своего «совокупного жилья» и распределение образа жизни.

Еще политика, реформирование и другие игры «в реальности» интересны людям («на самом деле» живущих тем, что работают на производстве и у себя на участке, понемногу воруют, дают и берут взятки и обустраивают дачи) как содержание мыльной оперы, одного из десятков шоу, показываемых по телевизору.

Несмотря на свою всеобщность, совокупное жилье и распределенный образ жизни не существуют «в реальности» Российской Федерации. Их нет в статистике, нет в исследованиях политологов.

Экономические критерии неприменимы к распределенному образу жизни и совокупному жилью просто потому, что экономика – из «реальности», а «на самом деле» людям нужны гарантии выживания в их постоянном стремлении убежать от государства, и они готовы вкладывать в обеспечение этих гарантий свое время и деньги, практически не считаясь с издержками (что и отменяет экономические критерии). Эффективность этого образа жизни можно измерить лишь степенью защищенности от реформаторских усилий государства. Можно сказать, что в настоящее время эта эффективность весьма высока.

Бесконечные государственные реформы, которые в основном выливаются в репрессии и административные ограничения на жизнь, вынудили людей рассредоточить жизненные ресурсы и «эмигрировать» в свои относительно замкнутые миры. Цена такой диверсификации весьма высока, ведь только экспортированные за границу деньги, обращенные в недвижимость и другие капиталы, оцениваются в миллиарды долларов. Оценить же инвестиции в десятки миллионов дач вместе с их инфраструктурой и трудом по обслуживанию просто невозможно.

Советские ограничения на строительство, на аренду земли и операции с ней практически исчезли в начале 90-х годов, и вокруг городов за несколько лет выросли поселки коттеджей и дач. Существенная часть сельских домов была перекуплена горожанами, которые часть своих ресурсов, сил и времени вложили в создание и благоустройство распределенного жилья.

Распределив свою жизнь между городской квартирой и дачей, люди стали спокойнее относиться к «реальности», то есть к государству, его институтам и государственной службе. Они знают, что «на самом деле» государство им уже не опасно, а с теми государственными людьми, которые имеют к ним претензии, всегда можно договориться – поторговавшись, естественно. Да и сами государственные люди, имеющие квартиры в городе и дачи в пригородах, живут точно так же, как и все другие, и им всегда и все можно объяснить – но только если объяснение происходит «на самом деле», а не «в реальности».