Знание-сила, 2001 №12 (894)

Позже военное производство резко пошло вверх, и в конце концов Советский Союз превзошел Германию по всем показателям. О некоторых особенностях этого перелома размышляет автор публикуемой статьи, начинавший свой трудовой путь рабочим на туполевском авиационном заводе в Омске.

Индустриализация России началась не только позже, чем Западной Европы, но и на иной социальной базе: если, например, в шестидесятых годах XIX века в Германии ремесленники составляли более 30 процентов самодеятельного населения, а на тысячу человек приходилось семь инженеров, то в России, соответственно, – два и 0,3. Промтоварный рынок насыщался в основном импортом. Нарождавшаяся индустрия была придатком европейской.

До тридцатых годов XX века Россия оставалась преимущественно аграрной страной с малограмотным в большинстве населением. Индустриализация – сталинские пятилетки – началась с закупки на ходу множества заводов комплектно и еще больше — оборудования россыпью. Так к нам пришла почти современная техника, один из компонентов которой – бесчеловечный, унизительный, с точки зрения гуманитариев, конвейер, зло осмеянный Ч. Чаплиным. Но только он хорош для производства множества одинаковых, добротных, дешевых изделий руками не мастеров-ремесленников, а вчерашних батраков. Не важно, из саратовской или мексиканской глуши. Только он может обеспечить их приличной зарплатой.

Идея не слишком новая, применялась еще в XVIII веке в Англии. Владычице морей требовалось много океанских кораблей. В такелаже каждого – сотни блоков. Ломались часто: у одних – дубовые корпуса, у других – кипарисовые ролики или железные оси. Остальные детали – годные. Выбрасывать опасно: запчастей всегда мало. Практично из двух-трех поврежденных собрать годный, да еще и детальки про запас оставить. Это возможно, только если они взаимозаменяемы: оси входят в отверстия, гайки навинчиваются на все болты данного размера. У мастеров-ремесленников так не получалось. Зато хорошо выходило на нового типа предприятиях – заводах, оснащенных станками-машинами, в основном рабочем процессе которых, например резании, рабочий не участвует, он только управляет им. Вместе со станками в металлообработку и машиностроение пришли специализация рабочих (токарь, фрезеровщик и прочие) и, главное, научная технология, основа которой – метрология. Работа по образцу или по наитию свыше заменилась скрупулезным выполнением требований чертежа, не знакомого мастеру-ремесленнику.

В двадцатых – тридцатых годах XX века невежды-выдвиженцы объявили многовековой опыт западной индустрии зловредной буржуйской выдумкой, мешающей ударной работе под большевистским лозунгом «Даешь план!». Результаты известны, планы не выполнялись: если гайки не навинчиваются на болты, а болты никакой кувалдой не забить в заготовленные для них отверстия, самолет (танк, станок) не соберет самый политически грамотный ударник соцсоревнования. Те машины, что подпиловкой, подгонкой ударами кувалды удавалось кое-как собрать, часто разваливались в воздухе. Вождь приказывал расстреливать неумех-руководителей, а с остальными совещался по вопросам авиации еженощно. Авиапром стал государством в государстве: имел полный цикл производства – от руды и лесоповала до готовой продукции, леспромхозы, металлургические, химические, приборные заводы и соцгорода при них параллельно таким же госструктурам общего назначения, но намного лучше.

Партия выполняла указания генсека в своем обычном стиле: по части репрессий – неукоснительно, остальное – по мере сил и разумения. Этого, к счастью, хватило, чтобы создать основу «сверхъестественного» роста производства первоклассной техники в ходе войны – мирового класса втузы (МАИ, ХАИ, МАТИ и другие) и научные центры – ЦАГИ, ЛИИ, ВИ- АМ, ВИЛС и многие другие, оснащенные не хуже лучших зарубежных аналогов. Наука оправдала затраты: выдающиеся советские ученые создали теоретический задел на многие годы поразительно быстро. К сожалению, результаты их работ косным производством были использованы в малой части и с большим опозданием.

Первое, что выпускники втузов слышали от энергичных директоров заводов, – категорическое: «Все, чему учили в институте, забудьте. Здесь завод, а не академия наук». Не надо – в переводе с русского на русский – ни новой техники, ни элементарной культуры производства. Гони план, как придется. Иначе малограмотные самоуверенные выдвиженцы руководить не могли. Разрыв между высокой наукой и диким массовым производством углублялся с каждым днем.

Самолет состоит из десятков, а порой из сотен тысяч деталей, соединенных во множество узлов, агрегатов, механизмов. Изготовление каждой детали, сборка каждого узла или механизма поручались лично кому-то. Изучив чертеж, он выписывал кучу требований отдельно на материалы, комплектующие изделия, инструмент и прочее. Шел по конторам их визировать, в каждой чего-то ждал. На эту бестолковую «работу» уходили недели. Фактически простой высококвалифицированного мастера своего дела. Наконен, можно начать работу. Первая, самая ответственная и трудная операция – разметка. Никто, кроме мастера, ее выполнить не может. Дальше – операция попроще, но у мастера помощников нет… Рабочий наи высшей квалификации тратил процентов 35 – 40 драгоценного времени непроизводительно: слонялся по конторам. Еще процентов 50 – 60 – на работы, требующие квалификации значительно ниже своей. Только 5 процентов времени – на работы по своей квалификации. Те, что только и должны оплачиваться по высшей ставке. Но не все он мог выполнить сам, требовалась обработка на разных станках, в термической, гальванике и прочем. К каждому специалисту идет сам. Если личные отношения хорошие, все сделает без проволочек. Если прохладные, пиши бумагу и, разумеется, визируй во всех конторах. Если неважные, будет твоя бумага, хоть самим Богом утвержденная, валяться вместе с деталями в дальнем углу по нескончаемому ряду «объективных» причин.

Эта варварская система была работоспособна и даже высокоэффективна при двух условиях: если коллектив состоит только из высококвалифицированных мастеров-универсалов, а затраты вовсе не учитываются. Невероятно, но факт: оригинальные конструкции мирового уровня, а многие и выше, были созданы примерно в те же сроки, что их аналоги на лучших зарубежных фирмах. Просто там работали нормально сравнительно небольшие коллективы, а у нас – многолюдные по двенадцать – восемнадцать часов без выходных! По осторожным оценкам {учета, заслуживающего минимального доверия, не было), реальные затраты рабочего времени у нас были в двадцать пятьдесят раз больше, чем у заграничных конкурентов.