Знание-сила, 2001 №03

«В гостях у вишневых цветов Я пробыл ни много ни мало – Двадцать счастливых дней/» (пер. В. Марковой).

Даже проницательные наблюдатели мерили время повторявшимися событиями, ибо точнее отметить его ход было нельзя. Гомер вновь и вновь напоминал о том, что «вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос», Цезарь отсчитывал ночные стражи, а христианские монахи – утренние молитвы. Время было своего рода сосудом, наполняемым впечатлениями и делами (для нас же оно – сосуд с безликими минутами и часами, которые мы вытряхиваем на бегу все, до последней капли). В ту давнюю пору его мерили лишь ради дел важных и событий необычайных. Его не поминали всуе, и даже себя самого тоже не выделяли из блаженного и многоликого потока времени: редко кто из людей, живших в древности или средневековье, мог назвать день своего рождения. Две цифры разделяют прошлое и современность: дата. В прошлом она была стерта.

Однако грубая проза бытия постепенно взяла верх. Развитие машинного производства и транспортной сети заставило людей менее расточительно относиться ко времени. Понемногу европейцы стали подлинными его рабами, педантично отмеряя любые его промежутки и стремясь наполнить их какими-либо делами. «Время становится мерой труда», а труд, как известно, измеряется в деньгах. Круг понятий смыкается. Время, превращенное в деньги, или, что то же самое, деньги, воплощенные в неуловимом прежде времени, стали главной религией современного западного человека.

С появлением механических часов понятие «времени» уподобилось одной из форм пространства. Человек непрерывно двигался «вдоль временной оси», словно пешеход, бредущий по дороге. Такое «время» легко поддавалось измерению. Его мерили в часах и минутах, как пройденный путь – в метрах и шагах.

Если общество было еще не готово к такому «механистичному» восприятию времени, значит оно не понимало, что такое «часы». Так, европейцы, побывавшие в Китае, познакомили местных правителей в том числе и с механическими часами. Однако те отнеслись к ним, как к игрушке.

В XIX-XX веках время полностью покорилось человеку. Часы стали беспристрастным мерилом времени, отмечавшим любые краты его. (Напомним, что вплоть до XVIII века, в течение многих столетий, на часах красовалась лишь одна-единственная стрелка, отмерявшая один час за другим.) Теперь время делилось не на зимы и весны, не на дни и ночи, не на молитвы утренние и вечерние, а на дробную поступь минут. С их круговертью Бог уже не имел ничего общего. Человек счел себя мерой всех вещей и, сам не подозревая того, стал рабом их. Теперь его долгом и добродетелью была точность, прежде красившая лишь королей.

И монотонно работают часы…

Четыре основные особенности отличают наше отношение ко времени.

* Мы перестали жить в согласии с природными ритмами. Электричество упразднило нам солнце, а жизнь в городских домах заставила забыть о временах года.

* Темп нашей жизни все ускоряется. В этой гонке за временем мы дошли до предела. Мы уже научились передавать информацию со скоростью света. Что дальше? Куда уж быстрее?

* Мы стараемся держать время под контролем. Мы боимся потратить лишнюю секунду. Наши записные книжки исчерканы планами на ближайшие недели, месяцы и даже годы. Ради банальных обязанностей мы запродали на корню наше будущее. Оно стало упорядоченным, регламентированным и беспросветным.

* Мы подчинились такту машинной цивилизации. Равномерная работа конвейеров, автоматических линий, транспортных средств подчинила нас, приучила жить «с часами наперевес». Наша жизнь стала на удивление прямолинейной. Из-за этого мы все реже даем волю чувствам, ведь они – «провалы во времени».

Мы уверены, что будем держать время под контролем, что оно подчинится нам без остатка. В наших планах мы не оставляем места случайности. Причина – следствие, причина – следствие… Незримое будущее мы самозабвенно изрисовываем этими примитивными узорами логических связей.

Бог един, а нас много. Отменяя Господа Бога и водворяя на Его место себя, человек неизбежно сталкивается с этим выводом. Его планы неминуемо рушатся или расстраиваются, потому что у миллиардов других людей есть свои, дорогие им планы. Неожиданные коллизии развеивают в пух и прах тщательно свитые логические цепочки. Но мы – «времени заложники» – моментально принимаемся снова их починять.

Итак, наши представления о времени очень обедняют его. Мы считаем, что оно «линейное» и его можно «измерять», отвлекаясь от его содержания. Эти два тезиса определяют судьбу времени в нашей цивилизации.

Время разбито на часы, минуты, секунды. Мы обречены мчаться вперед, «по расписанию». Нам нельзя расслабиться, остановиться, свернуть с накатанного пути. Нас тут же начинает мучить совесть. Мы клянем себя лодырями, неудачниками, распустехами. Мы должны делать и действовать. В этом оправдание нашей жизни, считаем мы.

В любом месте, в любое время мы не можем жить без часов. Нам обязательно нужно знать, который теперь час. В комнате с остановившимися часами, не имея возможности узнать точное время, мы чувствуем себя как какой-нибудь жучок, перевернутый на спину.

Мы привыкли планировать и контролировать не только свою работу, но и всю свою жизнь. Мы выцеживаем чувства по капле, и каждая первая капля фальшива. В 19.37 мы выказываем любовь к жене, улыбнувшись ей; в 19.38 – любовь к сыну, потрепав его по щеке, в 19.39 – любовь к родителям, позвонив им. В 19.40 располагаемся у телевизора, ибо время для нас хоть отчасти, но размечено свыше. Уютные цифирки и колонки телепрограммы на весь оставшийся вечер прекрасно заменяют Божественное провидение.

Впрочем, отдадим должное нашей пунктуальности. Она позволила нам совершить очень многое: промышленную революцию в XVIIF – XIX веках, научно-техническую революцию во второй половине XX века, информационную революцию в 1980-1990-х годах. Без пунктуальности теряют смысл многие наши начинания. Любое производство может работать эффективно, если подчиняется некоему графику, иначе оно выродится в кустарный промысел.

Итак, подчинив ровному бегу времени свою жизнь, свой труд и даже природу, мы добились невиданного прежде изобилия. Мы превратились в «общество потребления» лишь потому, что научились эффективнее других цивилизаций преврашать время в деньги и товар. Однако наше усердие и рвение не скроют от нас, что лишь немногие жители нашей планеты пользуются теми же благами, что и мы, большинство населения Западной и Восточной Европы. Наша цивилизация отказалась от времени, «умертвив» его, зато приобрела богатство и благополучие. В других культурах – будь то в дебрях Бразилии, на просторах Кении или островах Индонезии – времени хватает с избытком, зато бедность оказывается неизбывной.