Знание-сила, 1999 № 11-12

Однако же есть обстоятельства, которые противодействуют поиску. Историю и генетику мы пытаемся связать друг с другом через антропологический облик людей и этнические общности. Но сами эти общности – вернее, их путь в истории – и создают дополнительные сложности.

Этнические общности выступают главными действующими лицами на сцене истории: сначала это родовые и территориальные общины, потом – племена и племенные объединения, наконец этнические сообщества, перерастающие в народы и нации. В ходе исторического процесса этносы разделяются, сливаются, десятилетия живут рядом друг с другом, и все это время происходит обмен генетическим материалом, его перемещение из одной группы в другую, перетасовка генных комплексов между разными этническими группами.

Все это спутывает и без того сложные линии судеб, вносит неясность в расчеты исследователя, который пытается за общей картиной жизни племен и народов увидеть тонкие детали формирования этнических групп, их стремительных переселений, их медленных миграций по просторам Европы или Азии, их контактов с другими племенами и народами.

Вероятно, только совместные усилия генетиков, антропологов и этнографов смогут дать в этой области ощутимый результат.

Как можно расшифровать историю популяций, населяющих самые различные территории, с помощью генов? На помощь ученым пришла митохондриальная ДНК.

Считается, что ДНК, хранящаяся в хромосомах человека, содержит порядка ста тысяч генов, которые передают почти все наследственные признаки. Менее известен второй носитель наследственности, другая ДНК, которая находится в митохондриях. Митохондрии рассеяны вне ядра, в клеточной цитоплазме, и под электронным микроскопом обычно выглядят, как небольшие пузырьки, состоящие из нескольких слоев.

В митохондриях находятся небольшие колечки ДНК, в которых помещается около двадцати генав. Если в хромосомах заключено почти 99 процентов клеточной ДНК, то все митохондрии клетки вместе взятые содержат Оставшийся один процент. Митохондриальная ДНК ответственна за синтез всего лишь нескольких митохондриальных белков, но тем не менее гены мтДНК очень важны.

Удивительна митохондриальная ДНК и тем, что она передается из поколения в поколение принципиальна иначе, чем хромосомная ДНК. Дело в том, что при оплодотворении яйца в него проникает сперматозоид с набором отцовских хромосом, но без отцовских митохондрий и, следовательно, без отцовской мтДНК. Вообще-то митохондрии в сперматозоиде есть, они нужны ему для обеспечения энергии движения; но внутрь яйца они, как правило, не попадают. Это ведет к важным последствиям: митохондриальная ДНК передается только по женской линии и, следовательно, не участвует в половом процессе. Каждый человек получает мтДНК только от своей мотери, та – от своей, и ток далее в ряду женских поколений.

Лаборатория Сергея Рычкова как раз и занимается анализом митохондриальной ДНК, полученной из костей древних людей. Ученые находят в мтДНК участки, всегда сохраняющиеся неизменными, и участки, в которых возникают мутации; и среди них устанавливают маркеры – своего рода знаки неизменности или перемен. Фонарики в темной ночи.

Никита Максимов

Гены правят миром, а живые организмы лишь временное убежище для них, – это идея знаменитого биолога Ричарда Докинза, автора книги «Эгоистичный ген». Ген практически бессмертен по сравнению с живыми организмами, в которых он находится. Некоторые из генов имеют возраст в десятки и сотни миллионов лет.

А теперь давайте посмотрим с точки зрения ГЕНА на историю человечества.

Две карты – два мира. Гены, люди, история, природа. Все перемешано, все в движении. Гены, пользуясь терминологией Докинза, делают все возможное, чтобы выжить. Приспосабливаются к жаре и холоду, выбирая себе местечко получше. Но мигрируют, вступают в новые комбинации они все-таки в облике человека, который оказался довольно непоседливым хозяином. За тысячи лет он сильно исколесил мир, распространяя влияние свое и гены свои.

Но все мы разные. Набор генов, который содержит нашу наследственную информацию, пусть ненамного, но различен у разных людей. Благодаря этому и существует вид Homo sapience, иначе человечество просто выродилось бы. Огромный массив генов, земной геном меняется. Меняется от человека к человеку. От столетия к столетию. Следы этих изменений видны давно. Но причины их становятся понятны только теперь.

Ольга Дмитриева

Первые поселенцы пришли на Британские острова в III тысячелетии до н.э. Это были племена так называемой иберийской группы, населявшие в то время Пиренейский полуостров. Продвигаясь вдоль западного побережья Европы на север, они обнаружили Британию и осели на равнинах в районе Солсбери.

Во втором тысячелетии за ними последовали родственные иберийцам племена альпийской группы, расселившиеся в Восточной Англии в долине Темзы.

С VII века до н.э. Британия пережила несколько волн миграций кельтских племен:сначала годэйлов (гэлов), освоивших Северо-Восток и современную Шотландию; в V веке до н.э. – бриттов, расселившихся на Юго-Западе Британии, а в I веке до н.э. – белгов из Северной Галлии, которые заселили Юго-Восточную часть острова.

В I веке до н.э.- I веке н.э. на Британские острова пришли римляне, подчинившие многочисленные местные кельтские племена. До V века Британия оставалась провинцией Римской империи.

В V веке сюда стали активно вторгаться германские племена с континента – англы, саксы, юты и фризы, захватившие Британию и основавшие здесь свои королевства.

В IX веке присутствие германского элемента еще усилилось за счет притока норманнов – «северных людей» из Скандинавии, предков современных датчан, шведов и норвежцев, широко расселившихся на Северо-Востоке страны.

Последнее нашествие средневековая англо-саксонская Англия пережила в XI веке, когда в 1066 году сюда вторглись нормандцы Вильгельма Завоевателя из герцогства Нормандии, также основанного викингами на землях короля Франции.

Все эти этнические элементы легли в основу современной английской нации.

Рисунок Юрий Серафимов

Олег Евграфов

Я помню 12 апреля 1961 года, когда Гагарин совершил свой исторический виток вокруг Земли. Мой отец во время войны работал на военном заводе. Мой дед был в составе первого послереволюционного выпуска студентов в Ленинграде. Половина моих знаний об истории человечества, вероятно, относится к этому краткому отрезку в три поколения. И, надо сказать, именно об этом промежутке времени я имею хорошее представление – мне кажется, я знаю, какими были тогда люди, как жили и о чем думали. Более ранние времена подернуты дымкой нереальности – так, мифы и легенды. Тысячелетия истории, сжатые в несколько страниц учебника, осколки амфор, обломки наконечников копья. Дыхание истории я ощутил неожиданно, и связано это было с моей профессией, далекой, как казалось, от всяких гуманитарных исследований.