Знание – сила 2000 04

Бежит речушка чистая. Я не могу напиться, у меня на спине сын и еще тряпки. Мешки на лямках, снять не могу. И мне пришлось зайти на квартиру. Здесь было домов пять, не больше. И видно меня Бог поберег. Я зашла попросить напиться. И в это время как раз гонят человек 20.

Их захватили по дороге и гонят назад. Может, за куском хлеба шли. Он их гнал верхом на коне с бичом.

Я добралась в этот день до Бакчара, это 45 км. Как и где я ночевала в эту ночь, не помню уже. Наутро опять пошла.

Один день дождь пошел, ведь это было 7-9 октября. Холода уже начались. Север, холодней нашего. Мы промокли с ребенком. И нас пустила и обогрела та семья, муж которой заведовал и охранял нас. Мне дали три или четыре картошины в очистках. И я их съела. Наутро поднялась и снова в путь.

Меня мужчина однажды подвез, я сократила путь на 40 км. Здесь меня тоже накормили. Наварили галушек из простой муки. V них был ребенок больше моего. Оба молодые. Но до тех пор они были наги, до тех пор раздеты и бедно жили. И за то, что они меня накормили, что он меня довез и денег не взял, я им своих тряпок дала. Вот какие были честные мужчины.

Маленький плакал, сидел на корточках весь путь. Чулочки абсолютно сопрели. Грудь сосал.

На пристани я уже не боялась. Я была какая-то бесстрашная. Трое или четверо суток мы ждали парохода. Есть уже нечего было. Деньги-то были, но купить-то негде было. И плыли суток четверо. Плыли до Томска. А с Томска поездом до Новосибирска. Ушла 7 октября, в Новосибирск пришла 25 октября.

Я пришла к сестре мужа, Христине. Она не пугалась. Боялись многие. Вот дядя родной говорил: «Чтобы Нюра у нас не ночевала». Потом муж, Степан пришел. У мужа документы из сельсовета. Документы у нас были хорошие. Мы по тем документам и теперь живем…

Записала Любовь Ковалева

Ольга Семеновна Калинова живет на юге, на хуторе Дамановка Даниловского района Волгоградской области. Это старушка 1902 года рождения, маленького роста, согнутая временем и трудом. Ходит, опираясь на палочку. Лицо и руки изрезаны глубокими морщинами. Но впечатление старческой дряхлости – обманчиво. Она живет в собственном доме, отдельно от дочерей, живущих рядом. Держит корову, кур, гусей, овец. За скотиной ухаживает сама, вплоть до того, что сама поит водой, принесенной из глубокого степного колодца. Ольга Семеновна – достаточно образованный человек, но не в смысле регулярного образования, а с точки зрения ее способностей к учению, к знаниям – способностей, которые она реализовывала самым удивительным образом (по буквам, нет, по звукам, определяя соответствующие им буквы, выучила стихотворение). Калинова довольно много читаем в основном районную и областную газеты, причем без очков. Регулярно смотрит телевизор.

Умер-то Ленин в Москве, а похороны-то ему делали скрозь, по районам. Ну, не похороны, а эти… митинги, что ли…

Говорит свекор: «Завтра будет митинг в Даниловке». И еще, как будто нарочно, говорит: «Може, кто поедет?». Ну мы со снохой говорим… А ведь и я ж молодая, и она молодая – месяца только четыре с мужем прожила. Мы со снохой и вцепились: «Мы поедем!» …И свекр говорит: «Я вам коней не доверю, а бычат… запрягу». А хочется ведь Ленина заховать-то! Ведь там портрет его покажут, расскажут про него… Ну запрягли тех быков в сани… А снегу было в тот год! Невозможно много!.. А Нютка, девчонка малая, за нами хочет увязаться. Кричит: «Я с вами поеду! Я с вами поеду!» Прыгает, вешается, вертится… Мы ее не хотим брать, а сказать же нам стыдно. Боимся, что свекр со свекрухой скажут: «Видишь- сами едут, а нашу дочку, свою золовку, не хотят брать». Посадили ее. Они-то думали, что мы за хутор как-нибудь выедем, а потом – или с быками не справимся, или сами вернемся. А мы настроились, чтоб обязательно доехать, чтоб Ленина заховать. Нютку на сани посадили, шубой такой здоровой накрыли, закутали. Сами – тоже ж в таких шубах, поясами подвязались. А штаны не носили тогда женщины-то. Только долгая юбка была – и все.

Когда мы поехали, еще светло было. А до полпути доехали когда, уже смерклось. Когда едут люди за сеном по этой дорожке-то, то они такие вешки ставят, чтоб не заплутать. Сосенки рубили и ставили по пути, чтоб одну от другой видно было. И вот пока нам вешки видны были, мы не боялись, а как потеряли их, то немножко испугались. А волки тогда шайками ходили и разрывали даже, бывало, людей. И скотину… Я кажу: «Машка, да что ж такое? Или это вешка стоит,, или это бирюки собрались?». А Нютка услыхала и плачет: «Девчата, я боюсь – меня бирюки съедят!» Говорим ей: «Микола не пускал, не хотел, чтоб ты ехала, а ты увязалась. Сиди!» А она: «Я не буду сидеть, я до вас пойду, а то меня тут бирюки съедят, в санях»…

Лампочка Ильича. 1925год. Фото А. Шайхета

И хотелось хорошо жить, но условия не позволяли. Сама власть пригибала всех, как будто у ней азарт в этом был.

Я хотел открыть мастерскую шорную, седельную, кожи выделывать.

Дошел до района.

И предколхоза, и предсовета написали ходатайство…

Но до сих пор ничего не решили окончательно.

Да что я, кланяться, что ли, опять им буду?! Что я – для себя только хочу выгоды? Ведь у нас в колхозе – топорище насадить некому. До чего же мы дойдем?!

Я на него не завидую, на богатство.

И не завидую на тех, которые богатые, – Бог с ними! Люди, которые с деньгами большими, всегда боятся, чтобы их не подушили да не побили. Не надо никаких денег.

Лишь бы можно было жить! Вот сейчас мне пенсию дают. Я этим очень довольна!

Я только боюсь того, что вот эта власть теряется. Растеряется власть, и, может быть, и пенсии не будет. Чем я буду жить?

Ольга Семеновна Калинова, хутор Дамановка Даниловского района Волгоградской области

Говорим: «И что ж он умер в такое время, этот Ленин?! Мы ехать боимся. А его ведь треба ховать…» (Смеется). Ехали-ехали, потом остановили мы быков. А до нас уже кто-то приближается. Мы не знаем, кто, боимся! А там кучер папиросу вот так вот потягнет, она засветится ярким огоньком. А мы думаем, трусимся: «Это ж бирюк навел на нас глаза!» Ну, потом видим: мужик на паре коней едет – слава тебе. Господи! Говорит: «Да это ж Марковы дивчата едут! А что ж то вы на ночь глядя едете?» – «Да мы едем Ленина ховать». «Во, я с дома еду за сеном, а вас шут несет вон откуда не знай зачем. Без вас ею не заховают, что ли?!». Ну, пошутил и дальше себе поехал. Тут уже мы герои – не боимся. Вот Даниловку уже видно.

Ну, приехали, а наша хата – холодная. Покуда топили, сюда-туда, тут уж пришел час идти на похороны. Хороший был день! Солнечко такое встало – яркое, хорошее. Ну, пошли. Народу – страсть Господня! Стоим. Я случайно вот так вот глядь в сторону – батюшки! Говорю: «Машка, Машка, смотри, вон батька стоит наш!» Говорит: «Да что ты!» – «Да посмотри!». Я еще смотрю – вон и Микола стоит, средний сын, а вон и Петро, младший. Все трое приехали. Мы первые к ним будем подходить или они? Думаем: уж будем до конца стоять, слушать митинг.