Ричард Прам - Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих

У наших ближайших родственников, африканских человекообразных обезьян, дело обстоит немногим лучше. Гориллы имеют похожую социальную структуру, но у них обычно один крупный самец-вожак доминирует над группой из нескольких самок. Поскольку вожак физически устраняет из группы всех (или почти всех) самцов-соперников, конкуренция за спаривание практически отсутствует. Однако гориллы-самцы широко пользуются физическим насилием для утверждения своего доминирования, создавая атмосферу социального запугивания. Так, недавно примкнувшие к группе гориллы-самки [303]значительно больше подвергаются агрессии со стороны самцов, когда те, по словам одного исследователя-приматолога, «пытаются завязать отношения с этими новыми самками». Ничего себе отношения!

В случае перехода доминирования к новому горилле-самцу или же когда большая группа распадается в результате того, что новый самец уводит часть самок в собственную «семью», детоубийства отнюдь не редкость [304]. Трудно сказать, насколько широко они распространены, поскольку если вы не видите акта умерщвления детеныша своими глазами, то не можете сказать наверняка, куда пропал детеныш или отчего он погиб. Изучать детоубийства у обезьян на самом деле ничуть не легче, чем расследовать убийство человека, тем более что местом преступления является густой тропический лес, где вы едва ли найдете разговорчивых свидетелей. Работа, одним словом, очень нелегкая. Тем не менее, по достаточно достоверным оценкам, около трети всей смертности детенышей [305]у горилл приходится на их убийства сексуально мотивированными самцами. Это колоссальный ущерб для всего репродуктивного успеха горилл, по всей видимости, значительно тормозящий рост популяционной численности.

Шимпанзе живут большими группами, состоящими из самцов и самок, которые сходятся и расходятся, заключая временные союзы продолжительностью в несколько часов, дней или недель. В этих социальных группах царят сложная доминантная иерархия и напряженная сексуальная конкуренция между самцами, что постоянно порождает сексуальный конфликт, связанный с отцовством самцов и репродуктивным вкладом самок. Когда самка входит в эструс, заметное вспухание промежности извещает об этом всех членов группы. Многие самцы стремятся к спариванию с ней, и самка уступает всем без исключения. Однако когда на десятый день эструса ее фертильность достигает пика, самец-доминант начинает с большим усердием охранять самку от других самцов и контролировать ее сексуальное поведение. В результате, несмотря на то что самка уступает всем попыткам самцов спариться с ней, около 50 процентов всех оплодотворений приходится на долю доминанта [306]. Бывает также, что самец и самка временно покидают остальную группу и живут отдельно, пока у самки не закончится эструс. Такое временное супружество может быть результатом сексуального выбора самки, но, поскольку самцы часто атакуют и запугивают самок, принуждая к временному уединению, мы не можем знать наверняка, часто ли самке удается действительно свободно выбирать себе партнера. Другие самцы не вмешиваются в отношения обособившейся пары [307], так что в этом случае самец надежно обеспечивает свое отцовство.

Принудительные копуляции у шимпанзе почти не известны, но это не значит, что их самки обладают сексуальной автономией. Скорее причина здесь кроется в том, что самки никогда не ограничивают сексуальные притязания самцов. Как и у горилл, у шимпанзе агрессия самцов по отношению к самкам создает атмосферу сексуального устрашения. Факты свидетельствуют, что на пике фертильности самки шимпанзе чаще имеют наиболее тесные связи и чаще совокупляются именно с теми самцами, которые вели себя с ними наиболее агрессивно [308]на протяжении всего периода эструса.

Детоубийство у шимпанзе хорошо известно, хотя и по единичным наблюдениям. Как и в случае с гориллами, оценить распространенность убийств детенышей самцами довольно сложно, однако риск таких убийств определенно существует, создавая постоянную угрозу репродуктивному успеху самок.

В свою очередь, бонобо, или карликовые шимпанзе, тоже живут большими группами, состоящими из самцов и самок, но особенности сексуального поведения значительно отличают их не только от близких родичей, но и от всех прочих млекопитающих. Как мы уже видели, бонобо приобрели способность использовать сексуальное поведение для смягчения социальных конфликтов, а также вступать в сексуальные контакты с особями любого пола и социального статуса. В целом самки и самцы имеют равное социальное положение (то есть кодоминируют) и равный доступ ко всем экологическим ресурсам. Самки устанавливают прочные социальные союзы и дружеские отношения с другими самками. Как следствие, принудительного оплодотворения у бонобо [309]фактически не существует, и у них не известны ни случаи детоубийства, ни другие формы жестокого насилия в пределах социальных групп. Тем не менее у них, как у шимпанзе и горилл, всю работу по выращиванию детенышей берет на себя самка.

Подводя итоги, можно утверждать, что у наших ближайших родственников, то есть у обоих видов шимпанзе, самки склонны к промискуитету (хотя и по разным причинам), лишь время от времени получают возможность выбрать себе сексуальных партнеров и полностью обеспечивают всю заботу о потомстве. При этом только у шимпанзе самки рискуют лишиться детенышей из-за убийства их самцами.

Ни одно человеческое общество в мире не избавлено от сексуального конфликта и насилия [310], но все же частота, сила и смертоносность этой «войны полов» у людей значительно отличаются от того, что мы наблюдаем у родственных нам человекообразных обезьян. Различия между людьми и обезьянами особенно заметны, когда речь заходит об истреблении детенышей самцами. Если взглянуть на обезьян через призму человеческой биологии, средний самец павиана, гориллы или шимпанзе предстает маньяком-детоубийцей, только и ждущим подходящего случая для своего черного дела. На детоубийства приходится 38 процентов смертности детенышей у павианов и 33 процентов у горилл. Но то, что является нормой для обезьян, практически не встречается у людей. Хотя в целом именно мужчины ответственны за подавляющую долю насилия в человеческом обществе, включая иногда и гибель детей, мужчины все же не убивают младенцев [311]ради того, чтобы обеспечить себе репродуктивное преимущество. В основном в антропологической литературе по детоубийствам речь гораздо чаще идет об убийстве детей матерями [312].

Практически полное исчезновение этой кровожадной стратегии у людей означает важную эволюционную ступень в биологии приматов. Оно подразумевает смягчение сексуальной конкуренции между мужчинами и сексуального принуждения, а также качественные и количественные подвижки в расширении сексуальной автономии женщин. Как же это получилось?