Юрий Липовский - Самоцветное ожерелье Гоби

И еще, — продолжал после маленькой передышки Ендон, — издавна народом выделялись «сильные» и «слабые» годы. Считалось, чтобы иметь крепкую семью, мужчине, родившемуся в слабый год, нельзя брать в жены женщину «сильного» года. Сильными считались годы дракона, тигра, лошади, кабана и змеи. Все прочие относились к слабым.

— Ну, а Вы, Ендон-гуай, в каком году родились по Вашему календарю?

— Мне не повезло на этот счет, — засмеялся Ендон, — угораздило родиться в «слабый» год — я родился в год желтой обезьяны под стихией земля (1908 г.), а моя жена — в год синего тигра (1914 г.). Но ничего, «обезьяна» с «тигром» вполне ужились, — засмеялся Ендон, взглянув на свою жену, суетившуюся возле железной печки. — Ну, а теперь, — спохватился он, — остается рассказать, как мышь обхитрила верблюда, к сожалению, не попавшего в наш календарь. Как сказывал мне знакомый хульчи, — продолжал Ендон, — эта история случилась в то время, когда на земле монголов царил хаос и в лунном календаре не было названий годов. И тогда бурхан [15] Бурхан — бог, будда. решил это исправить.

Бурхан. Бронза.

Усевшись под деревом, он стал размышлять, как же назвать годы, но ничего путного ему на ум не приходило. Шел уже второй год, когда мимо того места, где сидел бурхан, проходил грозный бык. Бурхан встрепенулся от неожиданности, и тут его осенило — второй год он решил назвать годом быка. Все последующие он назвал именами других увиденных им животных. Вот только первому году бурхан никак не мог придумать названия. Когда это стало известно звериному царству, забытые верблюд и мышь решили непременно попасть в календарь, о чем они и заявили бурхану. Бурхану не хотелось обижать ни того, ни другого, и он рассудил так: пусть первый год будет называться именем того, кто первым на рассвете увидит солнце. Сказано — сделано! Не сомневаясь в своей победе, верблюд гордо вытянулся во весь свой исполинский рост и обратил свой взор на восток, чтобы первым увидеть восход солнца. А маленькая юркая и хитрая мышь вскарабкалась незаметно на горб верблюда, затаилась и стала ждать. Когда же стало светать, мышь первая увидела восход солнца и радостно запищала на горбе верблюда, торжествуя свою победу. Так маленькая хитрая мышь победила большого простодушного верблюда и попала на первое место в календаре. Ну, а незадачливого верблюда бурхан наделил чертами всех других животных, попавших в календарь. Вот и получилось, что у верблюда тело дракона, лапы тигра, живот быка, шерсть овцы, горб обезьяны, уши мыши и еще что-то от них — я забыл. А верблюд, обидевшись на бурхана и все звериное царство, удалился в Гоби и здесь своим трудом доказал, что первое место все же должно принадлежать ему. Я с этим вполне согласен, — закончил свой рассказ старый верблюдовод Ендон, подливая верблюжий кумыс в наши пиалы.

В палитре ярких и красочных самоцветов Гоби этот камень должен занять видное место. С ним я познакомился в Монголии несколько необычным образом. Все началось с шахмат — с национальных монгольских шахмат (татар), которые отличаются от всем известных некоторыми правилами игры и изображением шахматных фигур. Так, например, фигуру короля здесь заменяет грозный хан, сидящий на троне, ферзя — фигура собаки (нохой) или льва (арслан), вместо слона — верблюд (тэмээ). С особой любовью выполнена фигура коня (морь), наполненная динамикой и выразительностью. Своеобразно выглядит ладья (тэрэг) в виде повозки, запряженной парой лошадей. А вот пешка изображается в виде борющихся мальчиков (хуухэд) или солдат (цэрэг). Размеры фигур различны — от миллиметров до 10 см, а вырезаются они из дерева, кости или камня. Целый набор шахматных фигур — своего рода декоративный скульптурный ансамбль, наполненный национальным колоритом и движением.

В шахматы монголы играли с глубокой древности, а люди, овладевшие шахматным искусством, высоко почитались всегда. Считалось раньше, что шахматные мастера живут долго, а самые великие бессмертны.

Шахматы в Монголии популярны и сейчас, хотя в быту распространены обычные европейские шахматы. Что же касается монгольских шатар, то их можно увидеть в краеведческих музеях, в частных коллекциях и во время надома.

Надом (по-монгольски — игры, веселье) — национальный праздник Монголии, который торжественно отмечается 11 июля. В течение трех дней в монгольской столице, аймачных центрах и сомонах под открытым небом царит веселье, собирающее большое число людей. Во время надома в Улан-Баторе я и увидел эти самые шахматы. В них играли два народных мастера, сидевшие на свежей изумрудной траве, а вокруг стояли зрители. Игра шла весьма бурно, так что болельщики громко комментировали все сделанные ходы, оживленно реагируя на промахи и удачи своих кумиров. Однако мое внимание привлекла не сама игра, а шахматные фигурки, сделанные из камня. Что это за камень? Какой мастер-камнерез так искусно выточил из него фигурки?

Я дождался окончания этой необычной шахматной партии и, пока оба мастера подкрепляли свои силы пенящимся, как пиво, кумысом, осмотрел с их согласия шахматы.

Да, фигурки действительно были сделаны из какого-то поделочного камня двух цветов: шоколадно-коричневого, однотонного, и золотисто-желтого с тонкими темными полосами, образующими какой-то затейливый рисунок.

— Манах! — коротко пояснил мне один из шахматных мастеров. — Энэ сайхан говийн чулуу байна! (Это прекрасный гобийский камень!).

Манах. Так в Монголии называют агальматолит (от греческого «агальматос» — статуя и «литос» — камень). Этот своеобразный поделочный самоцвет благодаря своей мягкости, податливости к обработке и красивой окраске издавна использовался на Востоке. Особенно агальматолит был популярен в Китае, где из него вырезали божков, животных, делали вазы, курильницы и использовали даже для строительства пагод (отсюда и его второе название — пагодит). А монгольские мастера вырезали из манаха табакерки, амулеты (шагц) и, наконец, уже знакомые нам фигурки шахмат. Однако использовали они для поделок не китайский агальматолит, а свой, гобийский, манах, который добывался старателями в Южной Гоби на двух месторождениях — «Эрдэнэ» и «Их-Шанхай».

Монгольские маски.

В конце сороковых годов старательские разработки этих месторождений прекратились. Манах, как и многие другие камни, оставили в покое, но ненадолго. В 1971 г. геологи-самоцветчики исследовали эти месторождения, положительно оценили качество природного сырья и выявили значительные его запасы. Особый успех выпал на долю месторождения «Эрдэнэ» («Драгоценность»), где были найдены агальматолиты желтого, красного, розового, голубого и других цветов, однотонные и рисунчатые, напоминающие по своему облику яшму.