Юрий Липовский - Самоцветное ожерелье Гоби

Разбившись на группы из двух-трех человек, весело переговариваясь между собой и соревнуясь, кто лучше и быстрее поставит кочевое жилище, монголы менее чем за час управились с этим непростым, на наш взгляд, делом. И вот тут-то я заметил одну отставшую от всех группу, в которой о чем-то оживленно спорили и явно не спешили ставить свою юрту. Подойдя поближе, я заметил в руках одного металлические рамки Г-образной формы. Держа рамки в вытянутых руках параллельно друг другу на уровне груди, человек, обходя участок, медленно двигался по спирали и постепенно сужал круги. Глаза у него были полузакрыты, уши заткнуты ватой, а весь облик выражал полную отрешенность от всего окружающего и сосредоточение на этом непонятном для меня действии.

— Кто это?! Что он делает?! — в изумлении спросил я подошедшего ко мне даргу нашей партии.

— A-а, это наш шаман — китаец Лю Мин-ген, — смеясь ответил тот. — С помощью волшебных рамок он выбирает самое хорошее место для своей юрты.

— А как это определить? Вы знаете?

— Да, немножко знаю, — смущенно сказал дарга.

— Раньше у нас ламы владели этой штукой. И теперь вот с помощью двух металлических рамок Лю Мин-ген находит хорошие и плохие места на земле, по-вашему — аномалии. Если рамки, которые он держит параллельно друг другу, поворачиваются вовнутрь и скрещиваются между собой, значит, здесь хорошее место, со знаком «плюс». Ну, а если рамки расходятся в разные стороны, то это худое место. Раньше ламы, — продолжал дарга, — положительные аномалии, найденные с помощью таких вот рамок, считали святыми, на таких местах строили дацаны. [18] Дацан — буддийский монастырь. К ним стекалось множество паломников, люди приходили в эти места, чтобы исцелиться от различных недугов и набраться энергии. Места с отрицательным знаком считались несчастливыми и даже проклятыми, куда люди старались не ходить. О таких местах люди рассказывали много всяких мрачных историй и небылиц. Да Вы сами поговорите с Лю Мин-геном, он неплохо знает русский язык, — закончил дарга и, немного помолчав, добавил. — Вообще он человек очень интересный и знающий, хотя и слывет у нас чудаком.

Что и говорить, меня все это крайне заинтересовало, и, позабыв обо всем на свете, я терпеливо стал ждать, когда китаец с помощью рамок найдет на лугу хорошее место и со своими товарищами быстро поставит там юрту.

Когда работы были завершены, я подошел к Лю Мин-гену. Он был невысокий, коренастый, с бледным продолговатым лицом, на котором выделялись глубоко посаженные и как бы вбирающие в свою бездонную черноту глаза.

Лю Мин-ген охотно показал мне свой нехитрый инструмент — две рамки Г-образной формы из медной проволоки толщиной 2–3 мм. Короткая сторона рамки (рукоятка), по словам китайца, неплотно зажималась в кулаке и воспринимала поступающие к ней импульсы, а длинная сторона (30–35 см) играла роль стрелки прибора — по углу ее отклонения можно было судить о величине существующей аномалии.

— Покажите мне, как Вы работаете с этой штукой, — попросил я Лю Мин-гена. — Ну, а заодно и определите, хорошее ли там место, — кивнул я в сторону своей белевшей в отдалении юрты.

— Это мозно, — живо откликнулся китаец и, взяв рамки, медленно пошел к моей юрте.

Держа рамки в вытянутых руках параллельно друг другу, он стал обходить юрту по спирали, постепенно сужая круги. Я заметил, как у самой юрты рамки в руках китайца встрепенулись и разошлись в разные стороны. Лю Мин-ген остановился и смущенно поглядел на меня.

— Худой место твоя юрта, парень, совсем худой!

— Не может быть! — изумленно воскликнул я, оглядывая свою белоснежную юрту, сверкавшую на изумрудно-зеленом ковре долины.

— Та-та, — закивал головой китаец. — Сначала нато место хороший находить, а потом уже юрту ставить.

— А что будет со мной, если я останусь в этой юрте? — поинтересовался я, несколько озадаченный.

— Спать твоя плохо будет, настроение плохой будет, хороший работа мало будет!

— Ну ладно, поживем — увидим, — сказал я и пригласил Лю Мин-гена на чай в свою «несчастливую» юрту.

Вскоре экспедиционная работа целиком поглотила меня, и я на некоторое время забыл о китайце и его прогнозах. Бессоницей, надо сказать, я не страдал. Набегавшись за день в маршрутах и надышавшись досыта высокогорным чистым воздухом, я спал, как убитый. Настроение тоже поначалу было хорошее, а вот удачи у нас, действительно, не было. Шел уже третий месяц как мы обосновались на голых сопках Цахирского гранитного массива, ведя поиски хрусталеносных пегматитов. Вместе с моим коллегой — монгольским геологом Захаем — мы прошли маршрутами и объездили на низкорослых монгольских лошадках почти весь массив, но новых пегматитовых жил не нашли. Оставалась надежда только на разведочный участок близ нашей стоянки, где были известны 3 пегматитовые жилы, рекомендованные под разведку предыдущими исследователями. На двух из них все это время проходческой бригадой велась разведка с помощью шурфов и канав. Однако похвастаться нам было нечем: ни в одной горной выработке не было встречено горного хрусталя, и надежды на хрустальные погреба таяли с каждым днем.

Основную ставку мы делали на «Жемчужину Цахира» — крупный пегматит диаметром в поперечнике около 200 м (рис. 2). Вот на этом гиганте, судя по всем известным и общепринятым геологическим критериям, и должен был скрываться на глубине (под кварцевым ядром) крупный хрустальный погреб (а возможно, и не один!). На «Жемчужине Цахира» еще до нас побывали известные специалисты-геологи и единодушно дали оптимистичные прогнозы.

Итак, на нас была возложена ответственная и трудная задача — открыть на Цахире месторождение горного хрусталя, а заодно и доказать ясновидящую силу геологической науки.

Шел август, и в один из ясных солнечных дней мы завезли на плоскую вершину Цахира буровой станок. Предстояло разбурить «Жемчужину Цахира» и подсечь на глубине предполагаемый хрустальный погреб. Места заложения скважин краснели жирными кружочками на моем геологическом плане, они были давно размечены и на поверхности. И все же перед бурением первой скважины мы с Захаем еще раз обошли «Жемчужину Цахира» вдоль и поперек и далеко не в первый раз осмотрели мощное кварцевое ядро, обнажавшееся на поверхности. Где-то на глубине под ним; как под шляпкой гриба, должен скрываться хрустальный погреб. В том, что он есть, сомнений не было, хотелось только попасть в него первой же буровой скважиной. Но где ее лучше задать?

Наши размышления были внезапно прерваны неожиданным появлением на участке знакомой фигуры Лю Мин-гена.

— Послушай, факир, мы здесь не юрту ставим, а решаем геологическую задачу! — бросил я ему, увидев у него в руке металлическую рамку.