Александр Никольский - Занимательная физиология

При плаче сокращаются многие мышцы лица, и оттого верхняя губа оттягивается кверху, рот растягивается в ширину и принимает почти четырехугольную форму, брови нахмуриваются, между ними появляются вертикальные морщины. Не совсем понятно, почему при плаче сокращаются те, а не иные мышцы, но, по-видимому, сокращение их направлено к тому, чтобы сдавить глаз со всех сторон и противодействовать увеличенному давлению крови в сосудах глаза. Таким образом, в плаче мы можем различать два рода явлений: во-первых, явления, не имеющие полезного значения, а представляющие последствия усиленного дыхания: приток крови к лицу и глазам и обильное выделение слез; а во-вторых, явления полезные, направленные на то, чтобы защищать глаза от последствий усиленного притока к ним крови, сюда относятся закрытие глаз и сокращение мышц лица. Доказательством того, что плач служит отводом нервного возбуждения и таким образом приносит человеку пользу, служит тот факт, что после плача возбуждение ослабевает, и человеку становится легче; горе, как известно, можно выплакать слезами.

Выражения некоторых ощущений, например, печали, отчаяния, представляют сокращенные проявления плача. Печаль, не доводящая до слез, обнаруживается, главным образом, в сокращении некоторых мышц лица. Вследствие такого сокращения на лбу появляются морщины, брови принимают косое положение, веки слегка опускаются. Точно такие же изменения в лице бывают и в начале плача. У женщин и у детей, про которых говорят, что у них «глаза на мокром месте», движения эти легко переходят в плач. Мужчины редко проливают слезы, усилием воли они задерживают проявление горя и не доводят себя до слез, но в силу привычки, оставшейся от детства, некоторые мышцы начинают сокращаться и придают лицу выражение печали.

Хорошее настроение прямо противоположно чувству печали: оно и выражается сокращением мышц лица, прямо противоположных тем, которые сокращаются при ощущении печали. При печали лоб нахмуривается, брови, веки, углы рта и вся голова опускаются вниз, лицо удлиняется и бледнеет, глаза меркнут, если дело не доходит до слез. Под влиянием же хорошего настроения брови, веки и углы рта поднимаются кверху, морщины на лбу, если они были, разглаживаются, лицо расширяется, глаза начинают блестеть, дыхание ускоряется. Особенно характерное выражение придает сокращение одной мышцы лица, дающее складку от носа к углам рта. Эта складка придает лицу выражение улыбки.

Смех, подобно плачу, надо считать способом отвода в сторону избытка нервного возбуждения. Веселое настроение духа, чувство счастья так же потрясают организм, как и горе. От неожиданно налетевшего счастья, как и от горя, можно умереть. И внешние проявления смеха походят на плач. Звуки смеха не всегда можно отличить от плача. Смеющийся так же проливает слезы, как и плачущий, только в лице при смехе сокращаются другие мышцы, почему выражение лица смеющегося совершенно не походит на выражение лица плачущего.

Надувают они потому, что унаследовали эту привычку от обезьяноподобных предков человека. Современные обезьяны, когда чем-нибудь недовольны, делают то же самое. Зачем надувают губы обезьяны, какая им от этого польза и по каким причинам недовольство заставляет губы их выпячиваться, остается невыясненным.

В происхождении некоторых способов выражать свои ощущения большое значение имеет привычка. Человек или животное при каком-нибудь ощущении проделывают движение, которое имеет полезное назначение. Это движение, если оно постоянно повторяется, входит в привычку, которая может переходить по наследству от родителей к детям. Если это движение потеряет прежнее значение, сделается совершенно бесполезным, то животное или человек продолжают нередко проделывать его исключительно в силу привычки. Достаточно посмотреть на играющих на бильярде, особенно на игроков неопытных, чтобы убедиться в силе привычки. Человек привык к тому, что для перемещения предмета направо надо сделать движение в ту же сторону. Игрок на бильярде это и делает. Если шар катится не туда, куда нужно, играющий движениями головы и всего тела старается направить его в нужную сторону, хотя игрок понимает, что этим нисколько делу не поможет.

Так же ведут себя на уроках чистописания ученики, которые только что начали учиться писать. Они помогают своим буквам укладываться на бумагу движениями головы, рта, языка. Если взрослую кошку посадить на мех, она начинает топтаться на нем передними лапами, расправляет пальцы и слегка выпускает при этом когти, словом, проделывает те же движения, которые производила, когда была котенком и сосала свою мать. Надавливая лапами около соска, котята содействуют выделению молока; они как бы доят мать. Взрослая же кошка, попадая на шерсть, по старой привычке повторяет эти движения, хотя в них нет никакой надобности. Ощущение шерсти вызывает такой рефлекс.

В приобретении привычек немалое значение имеет склонность животных и человека к подражанию. Когда человек режет ножницами что-нибудь твердое, например, толстый картон, он, сам того не замечая, открывает и закрывает рот в такт ножницам, явно подражая стригущим движениям ножниц.