Римма Ефимкина - Пробуждение спящей красавицы. Психологическая инициация женщины в волшебных сказках

Тамара: Я как-то привезла из Чехословакии сувенирную настенную тарелку с видом Праги, да так и лежит она у меня не распакованная, я ее и не доставала…

Я: Что мешает достать и повесить на стену?

Тамара: Да как-то желания нет… Понимаете, была бы это моя комната…

Я: А она чья?

Тамара: Да в том-то и дело, что как бы моя, она даже запирается на ключ, но в любой момент может постучаться и войти мама, не скажу же я своей маме, чтоб она не заходила. Я уж не говорю о том, чтобы привести мужчину, но даже когда приходят подружки, толком и поговорить-то не удается: то мама чай принесет, то пирог специально испечет к их приходу — вроде бы, я даже благодарна должна ей быть, а почему-то вместо этого раздражение. Я, наверное, злая?

Я: Меня спрашиваешь?

Тамара: Да, вы правы, мне уже тридцать лет, а я все спрашиваю, как маленькая.

Я: А чем ты отличаешься от маленькой?

Тамара: Как чем? Я взрослая женщина, это и так видно.

Я: Сделай так, чтобы это стало видно маме.

Тамара: Сказать ей? (Разволновавшись): Мама, я взрослая женщина, у меня может быть своя жизнь, свои потребности, свои желания, тебе не обязательно о них знать!

Я: А какие потребности и желания у тебя есть?

Тамара: Самая главная потребность — иметь свою квартиру! Я даже знаю, как бы там все было, я столько раз мысленно видела ее.

Я: И тарелочку из Чехословакии на стене?

Тамара (смеется): Да!

Я: Тамара, ты сказала, что ты взрослая и маме не обязательно знать о твоих потребностях и желаниях. О твоем желании иметь отдельную квартиру маме обязательно знать или нет?

Тамара: Если б у меня было достаточно средств купить себе квартиру, я бы это сделала. Но если разменивать родительскую квартиру, то нужно, конечно, это обсудить с мамой.

Я: Хочешь это сделать?

Тамара: Я боюсь. Нет, я не представляю, как я скажу… Мне кажется, мама упадет в обморок… Нет, не буду, не хочу…

Я: А чего хочешь?

Тамара: Ну, в общем, я и ничего другого не хочу. Я понимаю, что это и есть главная причина того, что у меня нет ни личной жизни, ни энергии.

Я: Попробуй сказать маме о своем страхе.

Тамара: Мама, я боюсь говорить тебе о своем желании отделиться, но я взрослая, у меня должна быть своя личная жизнь.

Я: И чтобы ты ответила на месте мамы?

Тамара (от лица мамы): Ни за что! Ты неблагодарная, я тебе жизнь посвятила, а теперь ты меня бросаешь одну!

Я: И что с тобой в ответ на эти слова?

Тамара: Чувствую себя виноватой…

Я: В чем?

Тамара: Что я должна маме отплатить за то, что она для меня сделала…

Я: А что именно она для тебя сделала?

Тамара: Дала мне жизнь.

Я: Как собираешься отплатить за жизнь? Вернуть жизнь обратно?

Тамара: Кошмар! Звучит так, что страшно становится.

Я: Какие у тебя самой идеи на этот счет?

Тамара: Я думаю, что это был ее выбор — давать мне жизнь или нет, и я не должна расплачиваться за это, я могу точно так же дать жизнь своим детям… если, конечно, они у меня будут (начинает плакать).

Я: Что с тобой?

Тамара: Грустно, жаль себя, что я столько времени потеряла…

Я: И что хочешь в связи с этим?

Тамара (твердо): Больше не терять времени и прямо сегодня поговорить с мамой о размене квартиры.

Комментарий к сессии «Размен»

У этой сессии было продолжение. Через неделю Тамара пришла на прием и сказала, что уже ищет вариант квартиры для покупки. В ответ на мое изумление она рассказала, что когда вернулась домой и чуть не с порога выпалила маме, что хочет свою квартиру, мама облегченно вздохнула и ответила: «Слава Богу! А то я боялась, что ты так никогда и не станешь самостоятельной».

В этой сессии обе женщины — и Тамара, и ее мама — давно уже нуждались в том, чтобы перестроить отношения друг с другом на более дистанцированные, но часто бывает так, что, нуждаясь в большей свободе, человек боится большего одиночества. Берт Хеллингер, выявивший закономерности функционирования семейных систем, одной из главных закономерностей считает то, что индивидуация уменьшает близость в отношениях между людьми. «Развитие человека в его родительской семье и в рамках его нынешних семейных отношений стремится к индивидуации. Иначе говоря, индивидуум постепенно освобождается от своих связей и отношений. Но в то же время такое освобождение ведет его к интеграции в гораздо более широкий контекст. Хотя мы вплетены в этот новый контекст, мы все же остаемся свободными… Иными словами, освобождение от близкого связывает нас с чем-то большим , но за это человеку приходится платить более глубоким одиночеством» [136] Хеллингер Б. Порядки любви. М.: Издательство Института Психотерапии, 2001. С. 39. .

Однако если ты знаешь, чем наполнить свою жизнь, боль расставания будет компенсирована удовлетворением от наполненности жизни чем-то важным, осмысленным.

Не только молодым людям, но и их родителям эмансипация взрослых детей дает возможность включиться в более широкий жизненный контекст, и в данном примере мама Тамары оценила такую возможность по достоинству.

На самом деле это очень редкий вариант развязки событий. Чаще всего мамы используют богатейшую палитру манипуляций, чтобы сохранить крепкую связь с повзрослевшей дочерью. Это связано с тем, что в молодости жизнь человека структурирована социально, а в зрелом периоде, когда человек уже «расплатился» с социумом — посадил дерево, вырастил сына и построил дом, — он в гораздо большей степени, нежели молодой человек, предоставлен сам себе в выборе того, чем наполнить свою жизнь. Редкие люди пользуются своей свободой, большинство предпочитает традицию, а традиция как раз за то, чтобы сохранять стабильный уклад…

Эта женщина просидела в одной позе всю долгую шестидневную группу. Она бы и слов не произнесла, если бы я периодически не спрашивала ее, как она себя чувствует. Тогда она произносила: «Нормально», — и снова замыкалась в себе. Группа жила, проходя неизбежные фазы группового процесса, то сближаясь, то отдаляясь, происходили подъемы и спады энергии, а женщина все сидела и молчала, и лицо представляло собой одну и ту же безучастную маску. Сначала члены группы боялись и не доверяли друг другу. Потом демонстрировали арсеналы оружия, показывая друг другу свою силу. Потом обнаруживали, что у каждого за броней прячется испуганный одинокий ребенок. Потом и вправду находили в себе силу, сострадание, великодушие, сочувствие, любовь. Периодически возникала скука, и тогда группа жаждала свежей крови, пытаясь растормошить молчаливых своих участников. Но только не ее. И вот пришел последний день, а потом и последний час. Наступило время сделать сборку, подвести итоги. И до нее тоже дошла очередь, но к тому времени от нее уже никто ничего не ждал.