Кэрол Либерман - Плохие девочки. Почему их любят мужчины и как хорошим девочкам узнать их секреты

Маккенна заговаривала о браке все чаще, сначала раз в месяц, а затем раз в неделю, на ходу меняя стратегию. Иногда она плакала.

Она пыталась вызвать у меня сочувствие, говоря: «Все пошло наперекосяк. У меня никогда не будет того, что я хочу в жизни».

В другой раз она сердилась и говорила ему, что нет причин откладывать брак. А иногда она внушала Барри чувство вины.

Она говорила: «Я хочу именно этого. А тебе разве что-то другое нужно?», или: «Если мы не поженимся, нам придется снять две отдельные квартиры, когда я перееду из города в аспирантуру». Она просто предполагала, что я перееду с ней куда угодно. Она убедила меня в том, что в другом месте я смогу найти работу с такой же легкостью.

Чем чаще они ужинали с родителями Маккенны, тем чаще Барри замечал сигналы опасности.

Я наблюдал за тем, как ее мать обращалась с ее отцом. Они были похожи на двух собак. Мать была доминирующей самкой, а отец — рецессивным самцом, но они неплохо снюхались. Маккенна пыталась делать то же самое со мной. У ее родителей были странные отношения. Ее отец жил в гостинице. Он приходил домой завтракать, потом уходил на работу, возвращался домой, уходил куда-то ужинать, а потом возвращался в свой отель. Как я понял, у них была такая договоренность из-за синдрома навязчивых состояний у ее матери.

Распланировав любовь и жизнь, Маккенна, несомненно, отчасти унаследовала или имитировала болезнь своей матери. Однако больше всего ее толкало к браку то, что она была старшей из трех сестер. У самой младшей, которая была еще подростком, не только был парень, но они успели даже обменяться обручальными кольцами и решить, когда и как они поженятся. Маккенна отчаянно хотела выйти замуж раньше младших сестер.

Пока длились их отношения, Маккенна использовала едва заметную, но действенную угрозу, чтобы привести Барри к алтарю.

Маккенна часто вспоминала парня, с которым встречалась до меня. Он был автомехаником. Маккенна рассказывала, что она была готова выйти за него, но он слишком долго запрягал, поэтому она порвала с ним. Она не раз намекала, что он опоздал на пароход и что меня ждет такая же участь, если я не соглашусь в ближайшее время жениться на ней. У меня сложилось впечатление, что Маккенне было все равно, за кого выходить, просто она хотела обзавестись мужем.

Они встречались около десяти месяцев, и Маккенна решила исполнить свою угрозу. В тот город переехали два лучших друга Барри, Мейсон и Слайдер. Все они играли в школьной группе и были настоящими друзьями. Они ходили пить пиво, а по вечерам играли в покер у Барри.

Маккенна оказывала знаки внимания Мейсону. Я заметил, что она отдалилась от меня, но просто отмахнулся от этого, решив, что это просто еще один из ее бзиков. Однажды вечером мы пошли в клуб: я, Маккенна, Мейсон, Слайдер и его подружка. Маккенна игнорировала меня. Она танцевала с Мейсоном. Когда мы вернулись ко мне, я спросил ее: «Что происходит?» — Мне нравится другой», — призналась она. «Мейсон?» — «Как ты догадался?» — «Догадался? Это и так видно». Она заявила, что у нас не складывается. «Ты не открываешься мне, — сказала она. — Ты не хочешь говорить о браке». Я ответил: «Мы говорили об этом. Мы можем пожениться, но не сейчас. Я буду готов позже». Я понимал, что мне нужно сказать ей, что я буду готов позже, но не знал, что для этого сделать. В этот момент я ей был полностью покорен и искренне хотел сохранить наши отношения, и наши попытки склеить разбитую чашку продолжались около двух недель.

Тем временем Маккенна втайне от Барри начала ходить обедать с Мейсоном. Наконец она набралась решимости и сказала Барри, что между ними все кончено.

Она просто так и сказала: «У меня больше нет к тебе чувств. Мне нравится Мейсон». На следующий день ко мне пришел Мейсон и сказал: «Я ей заявил, что не готов к отношениям. Дружище, я не мог так поступить с тобой».

Но примерно через неделю Барри узнал через Facebook от общих друзей, что у них все удачно сложилось. Он позвонил каждому из них и оставил голосовое сообщение с пожеланием удачи.

Я сказал им: «Я порвал с вами, потому что вы относились ко мне без должного уважения». Маккенна окрутила Мейсона. Он едва успел переехать в этот район, как я когда-то, в начале наших отношений, поэтому он еще не обосновался здесь и у него было больше свободного времени, чтобы встречаться с ней. Маккенна бросила меня в августе, а в декабре мой бывший друг сделал ей предложение. Я не удивился тому, что они так быстро обручились, но мне это было неприятно.

Маккенна связывалась с Барри по телефону и электронной почте не реже одного раза в месяц, даже после помолвки с Мейсоном.

Она оставляла Барри сообщение с просьбой: «Давай поговорим. Ну пожалуйста!» Но Барри так и не ответил ей и вообще больше никогда не разговаривал ни с Маккенной, ни с Мейсоном.

Общий друг сказал Барри, что Маккенна смотрела на Мейсона как на запасной вариант — на тот случай, если Барри не женится на ней. По-видимому, то же самое Маккенна делала со своим парнем-механиком. Она бросала его, уходила с каким-нибудь парнем, а потом говорила, что хочет вернуться, и он принимал ее обратно. Маккенна надеялась, что тот механик поймет, что ему лучше поскорее жениться на ней, иначе он потеряет ее. Но этот трюк не сработал ни с механиком, ни с Барри.

Она подцепила меня на свой крючок, потому что я перепутал похоть с любовью. Она взялась методично уламывать меня, и с большим успехом. Но после того как все закончилось, я почувствовал себя тряпкой. Когда я жил с Маккенной, девяносто процентов того, что у нас происходило, мне было не по душе, но зато те десять процентов, которые мне нравились, удерживали меня рядом с ней, а остальное я просто терпел.

Маккенне предстояло преодолеть еще одно препятствие в своей гонке, чтобы привести Барри к алтарю. Видимо, она узнала об этом препятствии, когда он в первый раз снял футболку. Примерно за год до знакомства с Маккенной Барри сделал себе татуировку. Над сердцем у него было написано: «Анджела». Так звали его мать. Неудивительно, что он еще не мог думать о женитьбе, ведь его сердце по-прежнему принадлежало матери.

Мой отец в двадцать семь лет жил в пригороде, в одном доме с женой, тремя детьми и ипотекой — этого он хотел для себя меньше всего на свете. Все понимали, как он несчастлив, потому что он дурно обращался с моей матерью и изменял ей. Когда мне было двенадцать, во время поездки с ним по делам я заметил, как он целуется с какой-то женщиной. Мы никогда не говорили об этом. Расспросы были ни к чему. Мои родители не подходили друг другу, и они были женаты слишком долго. Мое детство научило меня избегать брака. В тридцать лет меня «стерилизовали», потому что вокруг меня тикали женские биологические часы. Так я избегал их ловушек и оставался холостым до тех пор, пока мне не стукнуло сорок четыре.