Эрих Фромм - Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса

В своих тезисах о Фейербахе Маркс проводил очень ясное различие между историческим материализмом и современным ему материализмом: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и материализм Фейербаха – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берутся только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность или практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не имеет представления о реальной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но саму человеческую деятельность он рассматривает не как предметную деятельность» [139].

Маркс, как и Гегель, рассматривает предмет в его движении, в его становлении, а не как статичный «объект», который может быть объяснен раскрытием его физической «причины». В отличие же от Гегеля, Маркс изучает человека и историю, начинающуюся с реального человека и экономических и социальных условий, в которых он вынужден жить, а не с его идей. Маркс был в равной мере далек как от буржуазного материализма, так и от идеализма Гегеля; поэтому он с полным правом мог сказать, что его философия – это не идеализм и не материализм, а синтез гуманизма и натурализма.

Теперь уже должно быть ясно, что популярная идея о природе исторического материализма ошибочна. Согласно распространенному взгляду, Маркс придерживался мнения, будто главенствующий психологический мотив у человека – это жажда денег и материального комфорта; если такова основополагающая сила, движущая человеком, – продолжают «интерпретаторы» исторического материализма, – ключ к пониманию истории лежит в материальных желаниях людей; таким образом, ключ к объяснению истории находится в животе человека и его жажде материального удовлетворения. Фундаментальное непонимание, на котором основывается такая интерпретация, порождено представлением, что исторический материализм есть психологическая теория, имеющая дело с человеческими побуждениями и страстями. Однако в действительности исторический материализм – это вовсе не психологическая теория; он утверждает, что способ, которым человек производит ту или продукцию, определяет его мышление и его желания ; но не говорит, что главным устремлением человека является достижение максимальной материальной выгоды. Экономика в его трактовке определяется не психическими побуждениями, а способом производства, – то есть не субъективным, психологическим, а объективным, социально-экономическим фактором. Единственная квазипсихологическая предпосылка теории заключается в указании на то, что человек нуждается в пище, крыше над головой и т. д., а значит, должен производить; следовательно, способ производства, зависящий от ряда объективных факторов, выдвигается на первый план и определяет другие сферы человеческой деятельности. Объективно существующие условия диктуют способ производства и соответствующую социальную организацию и в силу этого оказывают воздействие на человека, во многом определяя его идеи и интересы. Утверждение Монтескье, что «обстоятельства формируют человека», – довольно старое прозрение; новым явился детальный анализ Марксом обстоятельств, коренящихся в способе производства и зависящих от лежащих в его основе производительных сил. Свойственные капитализму определенные экономические условия создают главный стимул – стремление к обладанию деньгами и собственностью, но иные экономические условия могут породить совершенно противоположные желания – такие, как аскетизм и отказ от земных богатств, что можно обнаружить во многих восточных культурах и на ранних стадиях капитализма [140]. Страсть к деньгам и собственности, по Марксу, точно так же обусловлена экономически, как и ровно противоположные страсти [141].

«Материалистическая» или «экономическая» интерпретация Марксом истории не имеет ничего общего с предполагаемым пониманием «материалистических» или «экономических» побуждений как наиболее фундаментального стимула человеческой деятельности. Она означает другое: человек, реальный и цельный человек, – «реальные живые индивиды», а не порождаемые ими идеи, – является предметом истории, позволяющим понять ее законы. Понимание Марксом истории может быть названо антропологическим. При желании избегнуть двусмысленности терминов «материалистический» и «экономический» нужно придерживаться понимания истории, исходящего из того, что люди – и авторы, и исполнители собственной истории [142].

На самом деле одно из главных отличий Маркса от большинства других авторов XVIII и XIX веков заключается в том, что он не считает капитализм проистекающим из человеческой природы и не признает мотивацию человека при капитализме универсальной человеческой мотивацией. Абсурдность взгляда, согласно которому Маркс видел стремление к максимальному доходу как глубочайший мотив человеческой деятельности, становится совершенно очевидной, если мы примем во внимание некоторые его прямые высказывания о человеческих побуждениях. Он различал постоянные, или «фиксированные», потребности, существующие при всех условиях и способные изменяться под воздействием социальных условий лишь в отношении формы и направления, и «относительные», которые «обязаны своим происхождением определенному типу социальной организации». Маркс относил сексуальную потребность и голод к категории «фиксированных» побуждений, однако никогда не рассматривал стремление к максимальной экономической выгоде как постоянную потребность [143].

Едва ли требуется доказательство, основанное на идеях Маркса в отношении психологии, чтобы показать абсурдность распространенного взгляда на его материализм. Вся критика Марксом капитализма как раз порождена тем, что тот сделал денежный доход и материальную выгоду главным мотивом человеческой деятельности, и концепция социализма, по Марксу, относится к такому обществу, в котором материальный интерес перестает быть доминирующим. Это станет еще яснее чуть позже, когда мы перейдем к детальному обсуждению концепции человеческой эмансипации и свободы, по Марксу.

Как я уже подчеркивал, Маркс исходит из того, что человек является творцом собственной истории: «Первая предпосылка всякой человеческой истории – это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, – телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе. Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни в изучение природных условий – геологических, гидрографических, климатических и прочих, в которых они пребывают. Всякая историография должна исходить из этих природных основ и их видоизменений, которым они благодаря деятельности людей подвергаются в ходе истории. Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии – вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, – шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь» [144].