Эрих Фромм - Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса

В других частях «Капитала» Маркс говорит о важности «производства всесторонне развитых людей» [230], «полного и свободного развития индивидуума» [231], «потребности развития рабочего» [232], о том, что частичный человек – это результат процесса отчуждения.

Поскольку Д. Белл – один из немногих американских авторов, заинтересованных Марксовой концепцией отчуждения, я хочу показать, почему его позиция, которая, по сути, не отличается от позиции, занятой русскими коммунистами, также несостоятельна, хотя и по противоположным соображениям. Главная претензия Белла сводится к тому, что интерпретировать Маркса с позиции гуманистических писателей – значит, продолжать мифотворчество. Он утверждает, что «Маркс отрекся от идеи отчуждения в отрыве от экономической системы и тем самым перекрыл дорогу, которая позволила бы провести более широкий, более полезный анализ общества и личности, чем это делают захватившие ведущие позиции марксистские догматики».

Такое утверждение и двусмысленно, и ошибочно. Может показаться, что Маркс в своих поздних работах отверг идею отчуждения в ее гуманистическом смысле и превратил ее в «чисто экономическую категорию», как дальше говорит Белл. Но Маркс никогда не отрекался от идеи отчуждения в гуманистическом смысле, всего лишь утверждал, что она не может быть оторвана от конкретных и реальных жизненных процессов отчужденного индивида. Это немного отличается от попытки создания чучела «старого Маркса», отрекающегося от концепции человеческого отчуждения «молодого Маркса». Белл, должно быть, совершил такую ошибку, польстившись на клише удобной интерпретации Маркса. «Для Маркса единственной общественной реальностью является не человек, не индивид, а экономический класс людей. Индивиды и их мотивы ничего не значат. Единственная форма сознания, которая может преобразоваться в действие и которая может объяснить историю, прошлое, настоящее и будущее, – это классовое сознание». Попытка доказать, что Маркс интересовался не индивидом, а массами, – это то же, что заявлять, якобы он интересовался не человеком, а только экономическими факторами. Белл не видит – по крайней мере никак не упоминает, – что Маркс критиковал капитализм именно за то, что он разрушает личность индивида (и за то же самое критиковал «грубый коммунизм»). Утверждение, будто ход истории может быть объяснен только коллизиями классового сознания, – это констатация факта, относящегося к предшествующей истории, а вовсе не свидетельство того, что Маркса не волнует судьба индивида.

К сожалению, Белл ошибочно цитирует текст Маркса, имеющий решающее значение для доказательства высказанного им утверждения. Он так говорит о Марксе: «Заявляя, что не существует никакой человеческой природы, «от рождения присущей каждому отдельному индивиду» (как Маркс делает это в шестом тезисе о Фейербахе), а только классы, он вводит новую личность, новую абстракцию».

Но что же на самом деле говорит Маркс в шестом тезисе о Фейербахе? «Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.

Фейербах, который не занимается критикой этой действительной сущности, оказывается вынужденным:

1) абстрагироваться от хода истории, рассматривать религиозное чувство [Gemut] обособленно и предположить абстрактного – изолированного – человеческого индивида;

2) рассматривать поэтому человеческую сущность только как «род», как внутреннюю, немую всеобщность, связующую множество индивидов только природными узами» [233].

Маркс не говорит, как пишет Белл, что «не существует никакой человеческой природы, «от рождения присущей каждому отдельному индивиду», – он утверждает нечто совсем иное, а именно: «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду». И это главный момент противопоставления «материализма» Маркса идеализму Гегеля. Маркс никогда не отказывался от своей концепции человеческой природы (как мы показали, процитировав отрывок из «Капитала»), однако эта природа не чисто биологическая и не абстрактная – это нечто, что может быть понято только исторически, потому что она раскрывается в истории. Природа (сущность) человека может быть выведена из многих своих проявлений и искажений в истории; она не может рассматриваться как таковая, как статистически подтвержденное нечто, что «вне» или «выше» каждого отдельного человека, но как нечто, существующее потенциально и проявляющееся и изменяющееся в историческом процессе.

В дополнение к этому Белл неверно понимает концепцию отчуждения. Он определяет отчуждение как «радикальный распад на субъекта, который стремится управлять собственной судьбой, и объект, которым манипулируют другие». Как следует из моих доводов (и доводов наиболее серьезных исследователей проблемы отчуждения), это совершенно неадекватное и ошибочное определение. Оно столь же неадекватно, как и утверждение Белла, что дзен-буддизм (подобно другим «современным племенным и общинным направлениям философии» реинтеграции) направлен к «потере чувства самости» и таким образом, по сути, антигуманистичен, поскольку они (сторонники философии реинтеграции, в том числе дзен-буддисты) являются противниками индивидуализма. Здесь нет места для опровержения этого клише, не считая совета более внимательно и менее предвзято читать работы Маркса и буддийские тексты.

Чтобы завершить обсуждение предполагаемого различия между «молодым» и «зрелым» Марксом, следует сказать, что Маркс (как и Энгельс) на протяжении жизни пересматривал некоторые свои идеи и концепции. Он все более отрицательно относился к использованию терминов, близких к идеализму Гегеля; его язык сделался менее восторженным и менее эсхатологическим; возможно, в поздние годы жизни он стал более пессимистичным, чем был в 1844 году. Однако, несмотря на некоторые изменения его взглядов, настроения и языка, ядро философии, созданное «молодым» Марксом, никогда не менялось, и невозможно понять его концепцию социализма и критику капитализма, характерные для поздних лет, не исходя из концепции человека, развитой в ранних работах.

Непонимание и неправильную интерпретацию работ Маркса можно сравнить только с превратной трактовкой его личности. Как и в случае с теориями, превратное толкование его личности продиктовано клише, повторяемым журналистами, политиками и даже социологами, которым следовало бы проявлять большую осведомленность. Его часто описывают как «одинокого» человека, изолированного от своих современников, агрессивного, высокомерного и авторитарного. Каждый, кто хоть немного знаком с биографией Маркса, не согласится с таким представлением, потому что оно плохо согласуется с портретом Маркса – мужа, отца и друга.