Ирвин Ялом - Все мы творения на день и другие истории

— Что-то неприятное произошло в Нью-Йорке или Вашингтоне?

— Ничего. Просто обычная смена часовых поясов. У Павла было несколько деловых встреч, и я была предоставлена сама себе, чтобы освоиться. Обычно я люблю знакомиться с городами.

— И на этот раз? Скажите мне точно, что вы делали, когда он работал?

— В Нью-Йорке я гуляла, я… как вы это говорите по-английски… рассматривала людей?.. Наблюдала за людьми?

— Да, наблюдала за людьми.

— Вот. Я наблюдала за людьми, делала покупки, проводила дни в музее Метрополитен. Да, я уверена, я чувствовала себя хорошо в Нью-Йорке, потому что я помню, что в один прекрасный солнечный день мы с Павлом заказали экскурсию на лодке вокруг Эллис-Айленд и статуи Свободы, и я помню, что мы оба чувствовали себя замечательно. Так что это было после Нью-Йорка, когда я начала катиться вниз.

— Попробуйте вспомнить поездку в Вашингтон. Что вы делали?

— Я делала то, что и всегда. Я следовала своему обычному шаблону. Каждый день ходила в Смитсоновские музеи: авиации и космонавтики, естественной истории, американской истории, и, о, да, да! Было одно сильное событие, когда я была в Национальной галерее.

— Что произошло? Постарайтесь описать его.

— Я сильно разволновалась, когда увидела огромный баннер на улице о выставке по истории балета.

— Да, и что произошло?

— Как только я увидела баннер, я сразу же бросилась в галерею, я была так взволнована, что толкалась, чтобы протиснуться в первые ряды очереди. Я что-то искала. Думаю, что я искала Сергея.

— Сергея? Вы имеете в виду своего первого мужа?

— Да, моего первого мужа. Это не будет иметь никакого смысла для вас, пока я не расскажу вам кое-что о своей жизни. Позвольте показать вам некоторые главные моменты? Я репетировала речь несколько дней.

Обеспокоенный тем, что она собиралась выйти на сцену и что ее выступление может поглотить все наше время, я ответил:

— Да, короткое резюме было бы полезно.

— Для начала вы должны знать, что мне абсолютно не хватало материнской заботы, и это длительное ощущение нехватки материнской любви было в центре внимания моего анализа. Я родилась в Одессе, и мои родители развелись еще до моего рождения. Я никогда не знала своего отца, а мать никогда не говорила о нем. Моя мать вообще с трудом о чем-либо говорила. Бедная женщина, она всегда болела и умерла от рака, прежде чем мне исполнилось десять лет. Я помню, в мой десятый день рождения…

— Наташа, простите, что прерываю, но у меня дилемма. Поверьте, мне интересно всё, что вы собираетесь сказать, но в то же время я должен быть здесь хронометристом, потому что у нас есть только эти две сессии, и я хочу ради вас использовать наше время эффективно.

— Вы совершенно правы. Когда я на сцене, я забываю о времени. Я потороплюсь и обещаю не предпринимать никаких побочных экскурсий. Во всяком случае, после того, как моя мать умерла, ее сестра-близнец, тетя Оля, забрала меня в Петербург и подняла меня. Тетя Оля была добрым человеком и всегда хорошо ко мне относилась, но она должна была поддерживать и саму себя, она была не замужем, упорно трудилась, у нее оставалось мало времени для меня. Она была очень хорошей скрипачкой и большую часть года гастролировала с симфоническим оркестром. Она знала, что я хорошо танцую, и через год после моего приезда повела меня для прослушивания, где я довольно неплохо себя показала, чтобы быть зачисленной в Академию балета имени Вагановой, где я провела следующие восемь лет. Я стала настолько хорошей танцовщицей, что, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я получила предложение от Театра оперы и балета имени Кирова, где потом я танцевала в течение нескольких лет. Именно там я встретила Сергея, одного из великих танцоров, эгоистов и донжуанов того времени, который также является моей большой любовью.

— Вы говорите в настоящем времени? Он все еще остается вашей большой любовью?

Ощетинившись немного на то, что я ее перебил, она резко сказала:

— Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Вы просили меня поторопиться, и я спешу и хочу связать это по-своему. Мы поженились с Сергеем, и почти чудом нам удалось сбежать, когда он принял предложение от Ла Скала в Италии. В конце концов, скажите мне, кто мог бы жить в России в те годы? Теперь я должна рассказать про Сергея, он играл ведущую роль в моей жизни. Менее чем через год после того, как мы поженились, меня скрутила резкая боль, и доктор сказал, что у меня подагра. Скажите, вы могли бы представить себе более катастрофическое заболевание для балерины? Нет ничего хуже! Подагра закончила мою карьеру, когда мне еще не было и тридцати. И что же сделал Сергей, любовь всей моей жизни? Он сразу же ушел от меня к другой танцовщице. И что же было делать мне? У меня началось тихое помешательство, и я чуть не убила себя алкоголем и чуть не убила его разбитой бутылкой, располосовав ему лицо, чтобы он запомнил меня. Моя тетя Ольга приехала забрать меня из психиатрической клиники Милана и привезла в Россию, и вот тогда я начала проходить психоанализ, который спас мою жизнь. Тетя нашла одного из немногих в те времена психоаналитиков в России, который практиковал практически нелегально. Большая часть моего анализа была связана с Сергеем, с той болью, которую он мне причинил, с алкоголем, чтобы отказаться от него навсегда, и с тем, чтобы завершить парад мелких дел. И может, с тем, как научиться любить — себя и других.

Когда мое состояние улучшилось, я поступила в университет, и на занятиях по музыке я вскоре узнала, к своему удивлению, что у меня есть талант к игре на виолончели, недостаточный, правда, чтобы выступать, но достаточный, чтобы преподавать, и с тех пор я стала учителем игры на виолончели. Павел, мой муж, был одним из моих первых учеников. Хуже виолончелиста я никогда не видела, но он замечательный человек и, как выяснилось позже, очень умный и успешный бизнесмен. Мы полюбили друг друга, он развелся с женой ради меня, и мы поженились, и сейчас у нас длинная чудесная жизнь вместе.

— Довольно кратко и понятно, Наташа. Спасибо.

— Как я уже сказала, я репетировала это в своей голове много раз. Теперь вы поняли, почему я не хотела, чтобы вы перебивали?

— Да, я понимаю. Ну что ж, давайте теперь вернемся в музей в Вашингтоне. Кстати, если я использую слова, которые вы не понимаете, пожалуйста, остановите меня и скажите об этом.

— До сих пор я все понимала. Мой словарный запас хорош, и я прочитала много американских романов, чтобы поддерживать свой английский. Прямо сейчас я читаю «Хендерсон, король дождя».

— У вас хороший вкус. Это одна из моих любимых книг, и Беллоу — один из наших великих писателей, хотя он и не Достоевский. Но вернемся к выставке, к тому, что вы сказали, и я могу представить, как эмоционально, должно быть, все это было для вас. Скажите мне точно, что именно произошло. Вы сказали, что вы вошли, ища Сергея, мужчину, который, как вы сказали, «является любовью вашей жизни»?