Олег Цендровский - Между Ницше и Буддой [счастье, творчество и смысл жизни]

Две скрытые угрозы

Больше всего вреда человеку наносят не действия враждебной внешней среды или явных недоброжелателей. Поистине роковые опасности едва различимы и таятся под усыпляющим бдительность покровом. Таковы, прежде всего, регрессивные части его собственного «Я» – вышедшие из-под контроля некумулятивные потребности, привычное хождение на поводу у своих слабостей, трусости, мелких радостей и комфорта. Одержать над ними верх можно лишь неослабной решимостью обращать свои бойцовские качества внутрь, отвоёвывая занятое неприятелем жизненное пространство. Мы не должны без веской причины уступать внешнему давлению или прятать голову в песок при перспективе борьбы за то, что нам нужно.

Но в еще большей степени жесткость необходима при взаимодействии с частями собственной психики, где всегда бушует война за власть. На самых злостных и опасных агрессоров мы наталкиваемся именно там, и от итогов этой подчас неощутимой борьбы зависит все остальное. Без мужества давать им решительный отпор и целенаправленной установки силой напоминать им о месте в общей иерархии у наших разумных и творческих устремлений просто не будет шансов.

Вторая угроза исходит из еще менее очевидного источника: от симпатичных и даже любимых нами людей, которым мы позволяем подрывать собственную продуктивность. Из благородных, казалось бы, соображений человек постоянно предаёт себя в угоду другим и не защищает своих главных созидательных интересов с должной настойчивостью, полагая, что тем самым действует во имя любви. Потворствуя собственной мягкотелости, он, однако, не совершает возвышенного альтруистического жеста, сколь бы ни казалось обратное. Обкрадывая себя таким образом, он в еще большей мере обкрадывает мир вокруг, поскольку лишает его положительного вклада, который мог бы сделать, если бы вырос и окреп. Окружающие и общество в целом в конечном итоге всегда выигрывают от нашего умения настоять на своем, но не в мелких выгодах, а в самом существенном, от умения не бояться поставить это существенное на первое место.

Одно из самых печальных зрелищ – наблюдать, как люди с большим дарованием жертвуют своим потенциалом или значительной его частью ради чьих-то удобств, прозаических желаний и эмоций. Творческие горизонты и перспективы одного кладутся тогда не на алтарь высших возможностей другого, а приносятся в жертву потреблению, энтропии . Это как если бы индивид, который может и хочет идти вперед, вежливо сошел бы на обочину и уступил дорогу тем, кто просто усядется на мостовую или начнёт наворачивать на ней круги. Здоровая агрессивность подразумевает отказ обменивать творчество на потребление, а его высшие формы на низшие, причем как в собственной душе, так и в отношениях со внешним миром. Нельзя позволять окружающим подрывать нашу продуктивность и выпивать ценнейшие соки, менять золото на медь и отступать в сторону ради чего-то меньшего, ибо так проигрывают всё.

Об этом принципиальном этическом уроке и философские доктрины, и великие религиозные учения либо не говорят вовсе, либо упоминают редко и скупо. Тем не менее здоровая агрессивность, даже подчёркнутая жесткость вовсе не случайно лежат в основании жизнеописаний Будды, Христа и многих других мудрецов и пророков, которые считаются всеобщими образцами «мягкости», «нравственности» и «добросердечия».

Согласно уже приводившейся ранее легенде, Будда в возрасте двадцати девяти лет покинул дворец, где жил в роскоши и комфорте, чтобы отправиться на долгие поиски преображения и просветления. Он ушел втайне, под покровом ночи, оставив не только души в нем не чаявшего отца, но также свою жену и сына. Этот поступок покажется многим безнравственным, однако здесь идет речь скорее о нравственности более высокого порядка.

Отрёкшись от райской жизни в царских владениях и от любящих людей, Будда поставил свои творческие интересы на первое место и одновременно действовал в высших интересах всего мира. Он причинил боль близким, так же как в течение следующих шести лет скитаний вплоть до просветления под деревом Бодхи он добровольно причинял боль частям самого себя. Посредством здоровой агрессивности, однако, посредством готовности преодолевать внутреннее и внешнее сопротивление и платить требуемую цену он обрел свободу и подарил ее миллионам.

Столетия спустя Иисус Христос, как и Будда, оставил свою семью и родину, чтобы начать духовный путь, и призывал к этому других. В Евангелии от Матфея мы находим такие слова: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч, ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» (10, 33–35).

Дело в том, что эти образцы доброты далеко не были мягкотелыми и отчетливо сознавали важнейшую истину: чаще всего невозможно сделать что-либо ценное и важное, не огорчив при этом кого-то, и кто не умеет проявить подобной жесткости, останется стоять на месте. Даже когда мы пытаемся изменить структуру собственной личности, любая внутренняя трансформация вступает в конфликт с другими частями психики, и желаемая перемена никогда не состоится при отсутствии у нас готовности «огорчить» и потеснить их.

Как бы то ни было, если мы не проявляем здоровой агрессивности и не боремся за то, чтобы жить так, как того хотят деятельные и творческие стороны нашего «Я», агрессия никуда не исчезает. Ее энергия, которой закрыты конструктивные пути высвобождения, устремляется по более темным тропкам. Биологический и психологический смысл агрессии состоит в том, чтобы силой или угрозой ее применения преодолеть препятствия удовлетворению потребностей. Если человек не берется за решение своих главных проблем и направляет ее мимо цели, то они накапливаются, усугубляются и назойливо дают о себе знать как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Индивид чувствует загнанность, бессилие, и градус озлобленности начинает постепенно нарастать. Мозг бьёт тревогу, сообщая, что нечто не в порядке, искривляется в воинском оскале и усиливает боевой задор.

Это должно бы побудить индивида мужественно противостоять настоящим препятствиям, но поскольку по слабости или невежеству именно на них-то он свою энергию не направляет, она спонтанно прорывается вовне. Он вымещает горечь фрустрации на других людей, бичует за собственную неудовлетворённость неповинные части окружающего мира, чтобы получить быстрое и грязное психологическое удовлетворение. Находиться рядом с такими людьми – все равно что быть возле бомбы, которая в любой момент может сдетонировать со зловонным хлопком и нередко унести в этом взрыве чужие жизни.