Олег Цендровский - Между Ницше и Буддой [счастье, творчество и смысл жизни]

Одним из фундаментальных законов работы нервной системы является принцип ослабления повторяющихся стимулов. Это можно легко испытать на себе, надавив пальцем на руку и удерживая его в этом положении. Сам момент прикосновения переживается сильно и отчётливо, но очень скоро сигналы от нейронов кожной и болевой чувствительности начинают глушиться и теряют интенсивность. Звук, запах, температура, свет – любые стимулы, не только осязательные, подчиняются этому закону. Дело в том, что с точки зрения эволюционной биологии, повторение стимула без нарастания осложнений означает одно из двух. Он либо неопасен и потому разумно частично выпустить его из фокуса внимания, переведя его на что-то новое и потенциально опасное. Либо он представляет собой уже освоенное вознаграждение, поэтому целесообразно переместить внимание на новые источники удовлетворения потребностей.

Наша эмоциональная жизнь всецело подчинена этому закону нервной деятельности. Один из способов, каким он реализован на физиологическом уровне, следующий: к дофаминовым нейронам, которые генерируют основной объём положительных переживаний в нашем мозге, подходят аксоны (отростки) тормозящих нейронов. Они выделяют вещество под названием ГАМК, и когда положительный стимул повторяется, ГАМК все больше и больше глушит импульсы дофаминовых нервных клеток, вследствие чего нам уже не так хорошо, как в первый раз[12].

Детство, первая любовь, первое знакомство с любимыми авторами, первые путешествия, вообще любые свежие опыты оставляют сильный отпечаток в нашем сердце. И наоборот, почему нам кажется, что время с годами бежит быстрее? Почему человек из всего года порой помнит только две недели отпуска? Причина здесь в том, что с течением лет все меньше вещей для нас новы и в нас постепенно формируется эмоциональное притупление от ГАМК-нейронов. Из-за этого приглушенного фона в памяти человека выделяются и проступают лишь редкие яркие события, так что лента времени спрессовывается до них, а его ход субъективно убыстряется.

С практической точки зрения это означает, что если мы заинтересованы в оптимизации эмоциональной жизни, в ней должен присутствовать заметный элемент новизны и чередования стимулов, в противном случае система застаивается. Мы должны периодически пробовать новое, узнавать новое, комбинировать, экспериментировать – и делать это не от случая к случаю, но в рамках сознательной установки, сформированной привычки.

Расширяя границы опыта, вторгаясь на неосвоенные территории, мы не только освежаем краски жизни и пополняем их палитру, но и реализуем исследовательское поведение. Это средство самопознания, с помощью которого человек проясняет свои настоящие симпатии и антипатии, открывает богатство мира, где он живет, вместо того чтобы замкнуться в чрезмерно узкой его части. Это творческий процесс, формирующий личность, и результаты совершенных проб и поисков подпитывают воображение и ложатся в основу всей нашей деятельности.

Мы и сами обыкновенно неплохо знаем, какого рода разнообразия нам бы хотелось, и научные данные для этого не требуются. Тем не менее для цельности картины и понятности дальнейшего разбора будет полезным сформировать общее представление о том, какие виды положительных эмоций у нас бывают и чем они вызываются. Главный механизм уже был описан ранее, когда мы разбирали механизм страдания, и он состоит в приведении планок экзистенциального разрыва друг к другу, в сближении «я имею» и «я хочу» или состоянии их близости. Теперь бросим беглый взгляд на биохимию мозга.

Серотонин. Наш мозг представляет собой арену борьбы между возбуждающими и тормозящими нервными клетками, которые для активации и деактивации различных функций выделяют специальные вещества – нейромедиаторы. Численность обоих лагерей приблизительно одинакова, и часто называемый «гормоном счастья» нейромедиатор серотонин бьется сразу на многих фронтах на стороне «тормозов». Гормоном в мозге он не является, счастья тоже никакого не приносит, но у него есть другие важные задачи. Во-первых, он глушит слабые и излишние информационные потоки, делая мышление и работу систем восприятия более четкими и сосредоточенными. Все так называемые «истинные» психоделики, от мескалина и ЛСД до ДМТ, присоединяются к серотониновым рецепторам II типа, мешая соответствующим нейронам выполнять эту важную функцию. В мозге становится много «шума», информационные потоки перемешиваются, и человек видит галлюцинации, переживает сенсорные искажения и получает другой необычный опыт.

Далее, серотонин сражается на стороне центров сна в вечной борьбе против сил бодрствования и снижает общую болевую чувствительность. Если поход к стоматологу вас не страшит, весьма вероятно, что соответствующие нейросети этой системы у вас врожденно обладают повышенной активностью. Наконец, серотонин тормозит центры отрицательных эмоций – в первую очередь уже упоминавшиеся задний гипоталамус, миндалину и островок. По этой причине бо́льшая часть антидепрессантов являются препаратами, которые «заводят» серотониновую систему и тем самым выправляют эмоциональный баланс человека. Мы еще подробно остановимся на серотонине в главах, посвященных иерархии и уверенности в себе.

Дофамин. Основной объём положительных эмоций, которые мы испытываем, производят нейроны, выделяющие дофамин. Они расположены в вентральной покрышке, их аксоны идут в главный центр наслаждения – прилежащее ядро, как и в ряд других областей мозга. Две другие крупные популяции дофаминовых нейронов (в черной субстанции и гипоталамусе) ответственны за эмоции в меньшей степени. Главная задача дофамина – создать и усилить положительные эмоции, какой бы природы те ни были, и запустить процессы обучения на их основе. Его специфика обрисовывается, только когда он всецело преобладает в конкретном коктейле переживаний. Дофамин сопровождает преследование поставленных нами целей и желаний, мотивирует каждый шажок вперед на этом пути. Он проявляет себя как приятное возбуждение, творческий энтузиазм, душевный подъем и взлет.

Больше всего дофаминовой радости (и это измеряется количественно) мы получаем, двигаясь к цели и непосредственно перед ее реализацией. Сам факт удовлетворения потребности, разумеется, тоже получает дофаминовое вознаграждение, но суммарно намного меньшее, чем предшествовавшее стремление к цели и предвосхищение. Кроме того, в зоне ответственности дофамина находится удовольствие, испытываемое нами от спорта и танца, от любого движения, а также от узнавания нового. Вычленить характерное действие дофамина в нашей психической жизни можно на примере прицельно активизирующих его наркотиков – кокаина и амфетаминов. Их главный эффект – психомоторная стимуляция: ускорение мыслительных процессов, повышение творческого запала, прилив энергии, оптимизма, желания двигаться и действовать.