Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Ситуация с рисками улучшается, когда мы переходим к секции (с): теперь, хотя связи в сети стали еще плотнее, деловая активность банков распределена вширь, а значит, снизилась их зависимость от благополучия какого-то конкретного партнера. Если один банк и станет неплатежеспособным, все равно меньше шансов, что он заразит контрагента и потянет его за собой в яму. Вот здесь мы и видим первое различие между финансовыми заражениями и болезнями: в финансовой среде связи приобретают большую надежность с переходом от состояния (b) к состоянию (с), тогда как в случае заразных болезней дело обстоит ровно наоборот {104}.

И наконец, перейдя к секции (d), мы видим, что положение снова ухудшилось: четыре банка впали в слишком большую зависимость друг от друга. Если один из них обанкротится, тогда в опасности окажется четверка главных банков, и кумулятивная угроза, какую представляет эта четверка для остальных, станет большой проблемой.

Остается надеяться, что в ситуациях (b) и (d) опасность не очень велика; однако, как мы видели на примере кризиса высокорисковых ипотечных кредитов, на рынках присутствуют такие крупные игроки, которых никак нельзя избежать. Экономия за счет масштаба привела к тому, что финансовые фирмы приобрели гигантские размеры — до такой степени, что большинство других фирм помимо своей воли вынуждены постоянно иметь дело с крупнейшими участниками рынка.

Третья особенность финансовых рынков состоит в том, что «инфекция» может поразить его даже бесконтактно: банк может разориться, даже если удачно разместит капиталы. Страх и неуверенность людей может приносить финансовым рынкам не меньший ущерб, чем каскадные обвалы, вызванные неудачным размещением средств. Если все мы завтра утром решим, что банк Х разорится, тогда он и вправду разорится. Собственно, достаточно будет того, что мы испугаемся, что остальные поверят в близкое разорение банка Х, или просто испугаемся нашего коллективного страха! Пускай даже все мы будем знать, что банком Х отлично управляют и с инвестициями у него все в порядке, — но если мы ожидаем, что другие вкладчики ринутся снимать деньги со счетов, тогда мы просто побоимся оказаться последними в очереди. Финансовые неприятности подобны самосбывающимся пророчествам, и это особенно тревожная особенность финансовых рынков. Подобные людские страхи иногда приводят к массовому набегу на банки и изъятию вкладов {105}.

Это и отличает финансовые рынки от других рынков. Если вы собираетесь купить яблоки у вашего бакалейщика и опасаетесь, что он разорится, это никак не повлияет на ваше решение совершить покупку. В будущем вам, возможно, придется ходить за яблоками в другое место, но эти опасения не заставят вас отказаться от покупки яблок прямо сейчас. Совсем другое дело, если вы собираетесь положить деньги в банк и опасаетесь, что дела у этого банка скоро пойдут под откос. Быть может, до вас доходили какие-то слухи — и не обязательно верить этим слухам или даже считать, что остальные им верят, — достаточно думать, что этот слух способен заставить других вкладчиков забрать свои деньги из этого банка. Как только люди утрачивают доверие к финансовой системе в целом, сбережения и капиталовложения оказываются под угрозой. В период Великой депрессии это было серьезной проблемой: люди держали свои накопления «под подушкой».

Эта особенность финансовой сферы и, в частности, инвестиций давала о себе знать всегда, о чем свидетельствуют вышеприведенные слова Рузвельта, сказанные им в пору Великой депрессии. Падение более чем на 50 % мирового рынка акций между концом 2007-го и началом 2009 года и последовавший через несколько лет отскок нельзя разумно объяснить как огромную потерю действительной ценности акций разных компаний, а потом как чудесный отскок назад. Скорее сказалась неуверенность людей, которые не понимали, какие из компаний ждет крах и насколько широкой и глубокой окажется рецессия, — а еще страх, сопровождавший эту неуверенность. И если в итоге рынки оправились от перенесенных потрясений, это еще не означает, что все кончилось хорошо. В период кризиса произошел значительный спад на рынке труда, в производстве и потреблении, а сбои и трудности в сфере первичных инвестиций и в экономической деятельности продолжались еще несколько лет. Сама по себе неуверенность дорого обходится и обладает большой подрывной силой {106}.

Именно об этой третьей особенности думал Джон Мейнард Кейнс, когда он рассуждал в своей книге «Общая теория занятости, процентов и денег» о том, что впоследствии получило известность как «кейнсианский конкурс красоты». Он описал конкурс красоты, объявленный газетой, в котором люди пытаются отобрать шесть «самых красивых» лиц из опубликованной сотни фотографий. Ситуация напоминала ту, что мы только что описывали. Определение «самые красивые» означало: такие лица, которые выбрало бы больше всего людей. Как утверждает Кейнс (на странице 156), «речь не идет о том, чтобы выбрать те лица, которые действительно казались наиболее красивыми выбиравшему, и даже не те, которые общее мнение по-настоящему сочло бы самыми красивыми. Мы достигли третьей степени, то есть бросаем все наши умственные усилия на то, чтобы предугадать: что, согласно общему мнению, должно гласить общее мнение. Полагаю, есть и такие, кто доходит подобным образом до четвертой, пятой и более высоких степеней мышления».

Эта особенность означает, что некоторые аспекты инвестирования отсоединены от ценности самих активов, из-за чего иногда надуваются пузыри на рынках акций, а иногда случается массовое изъятие средств из-за панических страхов. Временами искусство инвестирования заключается не только в том, чтобы разбираться в истинной стоимости тех или иных активов, но и в умении предсказывать, за что захотят платить другие люди и в течение какого времени {107}. И здесь снова имеет смысл вспомнить о сетях и о восприятии — поскольку наиболее видные личности способны оказывать непропорциональное влияние на ценность акций, просто выразив публично свое мнение или распустив слух, особенно если мы ожидаем, что другие будут всерьез прислушиваться к словам этих людей {108}.

Адам Смит совершенно верно понял, как работают рынки, и потому придумал для этого термин «невидимая рука». Есть множество рынков, которые функционируют хорошо, когда остаются совершенно свободными и открытыми, не стесненными ничьим вмешательством. Многие товары и услуги, потребляемые людьми — от хлеба до стрижек, — зависят самое большее от минимальных внешних факторов, так что индивидуальные затраты и выгоды, связанные с производством и потреблением этих товаров, отражают общественные затраты и выгоды. Кроме того, экономия на масштабах на многих рынках не очень велика, так что часто фирмы могут состязаться между собой, и ни одна не приобретает такого веса, чтобы подавлять остальные. К сожалению, ни то ни другое не относится к финансовым рынкам: они подвержены значительному действию внешних факторов и эффекту экономии на масштабах.