Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Если отвлечься от любых моделей сегрегации, порождаемых гомофилией, дружеские связи всегда приводят к образованию кластеров. И нетрудно объяснить, почему друзья обычно кучкуются. Мы ведь часто общаемся тесными компаниями. Студенты учатся в академических группах, вместе играют в спортивные игры, часто небольшими ватагами проводят свободное время. Работают люди как правило небольшими командами или сменами. А еще, если вы знакомитесь с новыми людьми через уже имеющихся друзей, вы узнаете их именно потому, что те дружат с вашими друзьями, и это тоже повышает вероятность, что вы подружитесь и с ними {339}.

Теперь, когда мы разобрались с тем, что же такое кластеризация, давайте оценим ее значение. Собственно, мы уже видели, что она приводит к двойному счету в социальном обучении. В сетях с высокой кластеризацией существует множество циклов — и множество шансов, что одна и та же информация придет ко мне сразу многими путями, и настолько же высока вероятность, что я считаю ее много раз, а еще услышу отголоски моего собственного мнения. Но если отвлечься от искажений в социальном обучении, уже одно то, что дружеские связи людей образуют кластеры, тоже очень сильно воздействует на диффузию таких типов поведения, при которых человеку необходимо подвергнуться влиянию многочисленных контактов, прежде чем он захочет сам последовать чужому примеру.

Чтобы понять, как это действует, давайте предположим, что два друга изобретают игру для троих игроков. Другие люди учатся играть в нее только при условии, что не меньше двух их друзей уже умеют в нее играть. Теперь давайте сопоставим характеры распространения этой игры в двух разных сетях, которые мы видели на рисунке 8.2: в древообразной сети без кластеризации и в той же сети, только с добавлением кластеризации. Два изобретателя обозначены темными узлами на рисунке 8.3. В древообразной сети никто не дружит сразу с ними обоими, и потому игра так и не распространяется.

(a) Два изобретателя.

(b) После одной итерации.

(c) После двух итераций.

Рис. 8.3. Диффузия без кластеризации: если людям нужно испытать влияние нескольких друзей, прежде чем предпринять какие-либо действия, то без кластеризации не будет диффузии. Игра так и не распространяется.

Если же, наоборот, в сети имеются кластеры, как на рисунке 8.4, тогда игра распространяется. Сама диффузия идет медленнее, чем при процессе простого заражения, когда для передачи заразы достаточно войти в контакт всего с одним другом, но все же процесс идет.

(a) Два изобретателя.

(b) После одной итерации.

(c) После двух итераций.

(d) После четырех итераций.

(e) После пяти итерации.

(f) После шести итераций.

Рис. 8.4. Диффузия с кластеризацией: Кластеризация способствует диффузии, когда людям нужно испытывать влияние нескольких (в данном случае двух) друзей, прежде чем предпринять какие-либо действия.

Конечно, пример с игрой для трех игроков слишком уж прямолинеен, но есть и множество других примеров, когда местная кластеризация и сетевая структура играют большую роль {340}— от распространения языка {341}до усвоения новых технологий {342}.

Кластеризация — не единственная важная особенность наших местных сетей.

Джон Нэш-младший был удивительным математиком. К двадцати трем годам он успел опубликовать две коротких статьи, которые преобразили теорию игр {343}и заложили основы для ее дальнейшего применения в социальных науках. К двадцати четырем годам он доказал в алгебраической геометрии важную теорему о вложении, которая теперь носит его имя. В дальнейшем он обогатил необычными и оригинальными работами изучение дифференциальных уравнений в частных производных, неявных функций и сингулярностей.

Казалось, его мозг устроен и начинен как-то иначе, чем у большинства людей, и, к несчастью, после тридцати лет его ошеломительная научная карьера оборвалась: у Нэша проявилась шизофрения. Большую часть своей взрослой жизни Нэш провел в Принстоне. Выздоровление от шизофрении — вещь непредсказуемая и тем менее вероятная, чем чаще с человеком происходят такие эпизоды, какие происходили с Джоном Нэшем. Однако иногда люди вылечиваются от этой болезни. Благоприятная университетская среда и поддержка целой сети друзей позволили Нэшу выжить в течение тех нескольких десятилетий, что он существовал в каком-то другом мире. В ту пору я и увидел его впервые: он был похож на бездомного и бесцельно бродил по библиотеке и по коридорам Файн-холла (математического корпуса Принстонского университета), часто с толстыми кипами бумаг под мышкой. Потом приятель сообщил мне, что этот «фантом Файн-холла» (как его прозвали) и есть тот самый человек, о котором рассказывалось на занятиях по математике и экономике. Джон Нэш излечился от шизофрении, когда ему было уже за шестьдесят, а потом получил Абелевскую премию — высшую награду по математике и Нобелевскую премию по экономике. Его невероятная жизнь легла в основу биографической книги Сильвии Назар «Прекрасный разум», и по ней был снят одноименный [9]фильм (удостоенный четырех кинопремий), где Нэша сыграл Рассел Кроу.

Одна небольшая, но важная мелочь из жизни Нэша имеет прямое отношение к тому, о чем мы сейчас говорим. Математический факультет Принстонского университета был особенно силен в тех областях, в которые в свое время внес вклад Нэш — по некоторым отзывам, наиболее ценный вклад в мире. Поскольку туда брали всего несколько аспирантов в год из множества талантливых соискателей, это всегда был непростой выбор. Нэша приняли прежде всего потому, что ему написал короткое — всего из трех предложений — рекомендательное письмо Ричард Даффин. Вот текст этого письма целиком: