Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

«Я рекомендую мистера Джона Ф. Нэша, который подал заявку на поступление в аспирантуру Принстонского университета. Мистеру Нэшу 19 лет, в июне он окончил Политехнический институт Карнеги. Он — математический гений».

Письмо это оказалось железным аргументом из-за репутации самого Даффина, о которой не могли не знать на принстонском матфаке. Даффин хорошо разбирался в физике, занимался математикой и внес важный вклад в изучение рядов Фурье и теорию чисел, а также в теорию сетей и геометрическое программирование. Все мы, пожалуй, знакомы с людьми, которые кажутся нам «математическими гениями», потому что очень ловко считают или невероятно много знают о предмете. Но вряд ли кто-то из них совершит ошеломительные открытия, которым суждено будет изменить сразу многие области математики. Когда же Даффин заявил, что Нэш — гений, он действительно понимал, о чем говорит. Потому его рекомендательное письмо и было столь кратким, что к сказанному нечего было добавить. Даффин знал, что Нэш — гений математики и это все, что следует знать приемной комиссии.

Отношения между Нэшем и Принстоном — по крайней мере, отчасти — возникли и поддерживались благодаря репутации Даффина и его отношениям с математическим факультетом Принстонского университета. Такого рода связи — обычное дело для сетей.

Давайте будем говорить, что отношения между двумя людьми или узлами в сети «основаны на поддержке», если у них имеется общий друг {344}. Отношения между Нэшем и Принстоном опирались на поддержку Даффина. Такого рода поддержка жизненно важна для многих человеческих взаимодействий, и мы уже отчасти видели ее воздействие, когда говорили о сетях контактов, помогающих найти работу, — однако она имеет значение во многих сферах, помимо устройства на работу и приема в университеты.

Люди во многом полагаются друг на друга, помогая друг другу выжить. Дети много лет остаются беспомощными, а растят их и заботятся об их безопасности не только родители, но и другие люди. В разные моменты жизни мы оказываемся в стесненном положении и вынуждены занимать у кого-нибудь деньги {345}. С глубокой древности, когда люди жили охотой, им приходилось делиться друг с другом и кооперироваться. Охота на крупных животных не всегда позволяла прокормиться. А поскольку человек устроен иначе, чем лев, который может неделями обходиться без еды, то, пока одни члены племенной общины охотились на обильный, но трудноуловимый источник белка, другим приходилось добывать более надежные калории, то есть собирать плоды, ягоды, коренья, орехи и прочий подножный корм {346}.

Такие неформальные отношения, при которых мы помогаем или что-то одалживаем друг другу, опираются на целый ряд стимулов {347}. Когда к вам приходит друг и просит о помощи или услуге, вы ведь не требуете от него денег и не просите подписать контракт, где будет сказано, что он обязуется отплатить вам тем же. Когда мы просим друзей помочь нам с переездом, присмотреть за нашими детьми, дать нам совет, помочь финансово или выручить в экстренных обстоятельствах, то не предлагаем за это денег, потому что это значило бы нанести обиду: какая же это дружба, если все хорошее — только за деньги? Большинство наших связей основано не на официальных договорах, а на доверии. А само это доверие успело выработаться благодаря длительной истории взаимного обмена похожими услугами между теми же самыми людьми, а еще благодаря тому, что у нас имеются общие друзья и общая среда.

Сплетни и слухи обычно вызывают у нас осуждение: кому же приятно, когда ему за глаза перемывают кости? А сплетничать мы начинаем сызмальства — первыми мишенями становятся родные братишки и сестренки. Мы оттачиваем это искусство до совершенства к подростковому периоду, когда нам становится интересно, кто с кем крутит романы. На первый взгляд сплетни существуют исключительно для удовольствия самих сплетничающих. Но это не совсем так: сплетни служат и более высокой цели. Если кто-то повел себя недостойно, то толки и пересуды о нем (или о ней) распространяются по всей сети знакомых и вредят репутации этого человека. А так как слухи распространяются с огромной скоростью, мы понимаем, что если мы дурно обойдемся с кем-нибудь из друзей, вскоре об этом узнают другие члены наших сетей, особенно если там есть отношения, основанные на поддержке, так что первыми все узнают общие друзья {348}.

Озабоченность тем, чтó думают о нас другие, — очень мощный мотивирующий фактор. Человек действует иначе, когда за его поведением наблюдает большее количество людей, и это вполне естественно. Поэтому совершенно справедливо ожидать, что отношения между двумя людьми окажутся надежнее, если будут основаны на поддержке — то есть если у них будут еще и общие друзья.

Вместе с Томасом Родригесом Барракером и Сюй Танем мы изучили вопрос о том, в какой степени подобные поддерживающие отношения помогают людям обмениваться услугами {349}. Удобный для рассмотрения пример — неофициальное распределение рисков: оно оказывает большое воздействие на благополучие людей, о чем уже шла речь в предыдущих главах, а еще оно обусловлено взаимной поддержкой и социальным давлением. Когда кто-то просит друга одолжить ему крупную сумму, то и готовность друга дать ему деньги, и готовность заемщика вернуть их зависят от того, есть ли у них общие друзья. Ведь общие друзья — как свидетели отношений этих двух — могут оборвать связи с человеком, который не желает помогать другим, когда его об этом просят, либо с человеком, который не платит по долгам. И потому готовность одного человека занимать, а второго одалживать выше, если у них есть общие друзья, которых они рискуют потерять в случае, если поступят дурно, чем если их отношения не имеют поддержки в лице общих друзей.

Логично предположить, что важные неформальные отношения отличаются надежностью именно благодаря тому, что опираются на наличие общих друзей. Мы проверили эту гипотезу в наших индийских деревнях — и обнаружили, что в 93 % случаев, когда люди что-нибудь занимают или одалживают, у участников этих действий имеется поддержка в лице общего друга. Это на 63 % больше, чем доля тех случаев, когда любые два домохозяйства имеют подобную поддержку, но ничего не занимают друг у друга и не одалживают. И крайне редко бывает такое, что двое занимают и одалживают друг у друга, если у них нет хотя бы одного общего друга {350}.

Исследователи Эмили Бреза и Арун Чандрасекар подумали: а почему бы не обратить этот феномен на пользу самим людям? Один из способов вытащить людей из бедности — это убедить их копить деньги {351}. Откладывать понемногу и постоянно нелегко большинству людей, а очень бедным — особенно трудно. Не говоря уж о том, что доходы у них низкие, а иногда их вовсе не бывает, всегда возникают и соблазны, и неотложные потребности. Кроме того, откладывание крошечных сумм в расчете на отдаленное будущее порой кажется делом безнадежным. Так вот, подумали Бреза и Чандрасекар: а что будет, если людям не просто откроют счета в банке и расскажут о будущей пользе сбережений, но еще и приставят к ним старосту? Этим старостой должен быть кто-то из их же общины, односельчанин. Он не будет ничего делать — только наблюдать. То есть он будет знать, откладываете вы деньги в соответствии с выбранным планом или нет.