Марк Гоулстон - Не мешай себе жить

К сожалению, чтобы заставить нас честно взглянуть на свою жизнь, часто нужна трагедия. Трагедии запускают механизмы переоценки и сожаления — к несчастью, иногда слишком поздно, чтобы что-либо исправить. Приведу, пожалуй, самый распространенный пример. Представьте себе высшей степени мотивированного, амбициозного человека, который львиную долю сил и энергии вкладывает в карьеру. Неожиданно у него умирает кто-то близкий — скажем, отец, наставник или друг одного с ним возраста, — или от стресса на него буквально нападают болезни. Только тогда он понимает, что ему понадобилась бы еще одна жизнь, чтобы хоть пролистать книги, которые он собирался когда-нибудь прочитать. Дети выросли без его участия. Они с женой давно забыли, когда занимались любовью. Теперь он отлично понимает мудрость часто повторяемого высказывания: «Ни один умирающий в мире не жалеет о том, что не проводил больше времени на работе».

Я видел, как взрослые мужчины и женщины плакали, словно малые дети, узнав, что один из их родителей умер, прежде чем они смогли помириться с ним, простить или в должной мере выразить ему свою любовь и благодарность. Одной из них была женщина, давно порвавшая всякие отношения с властной матерью, которая б о льшую часть жизни принижала и нещадно критиковала дочь. Ради собственного психологического здоровья она избегала общения с матерью на протяжении пятнадцати лет. А узнав от родственника о ее смерти, с немалым удивлением обнаружила, что внутри нее растут теплые чувства. Впервые в ее мыслях о матери не было гнева и обиды. Позже ее настигли страшные сожаления. «Выбросить маму из жизни было пирровой победой, — призналась она мне. — Да, это избавило меня от боли, но и исключило всякие шансы на позитивную связь».

Думаю, что я не жалею ни об одном «излишестве» податливой молодости — в своем закостенелом возрасте я сожалею только о случаях и возможностях, которыми так и не воспользовался.

Один из самых запоминающихся моментов моей жизни пришелся на время учебы в медицинском институте, когда я подрабатывал неполный рабочий день в доме престарелых. На первом этаже, где жили самые больные пациенты, в кресле-каталке днями напролет сидел, сгорбившись, старик, который все время что-то с горечью бормотал себе под нос. Заглянув в карту этого пациента, я с удивлением узнал, что это знаменитый в прошлом судья Верховного суда штата. Когда я спросил старшую медсестру, почему этого человека никто не навещает, она ответила, что он всю жизнь только и делал, что настраивал людей против себя.

А наверху жил мистер Бронштейн, у которого было столько жизненной силы и радости жизни, что я удивлялся, почему этот человек находится в доме для престарелых. Сам он объяснил свое пребывание здесь тем, что на первом этаже лежала его жена. Много лет назад они эмигрировали в Америку и работали бок о бок — он портным, она швеей. Они пережили Великую депрессию и Вторую мировую войну, воспитали троих детей, которыми очень гордились. А потом у жены случился инсульт. Она больше не могла ни говорить, ни контролировать естественные потребности; она даже не узнавала мужа. И все же он каждое утро убирал ее постель, купал ее и заплетал ей волосы. «Люди часто спрашивают, почему я все это делаю, — сказал он мне. — А я говорю им: “А что может быть важнее этого? Она моя вторая половина на всю жизнь, и она сделала бы для меня то же самое”».

Могу поспорить с кем угодно, что мистер Бронштейн умер без сожаления. И я очень сомневаюсь, что упомянутому выше судье повезло так же. Да, он достиг огромных высот в карьере, но если бы его, прикованного к инвалидному креслу, спросили, сделал бы он что-нибудь в своей жизни иначе, вероятно, он ответил бы так же, как, по слухам, ответил на этот вопрос знаменитый американский бейсболист Тай Кобб: «Приобрел бы больше друзей».

Вы, без сомнения, отлично знаете, что для вас по-настоящему важно, но, по-видимому, вытесняете это из своего сознания, чтобы не нарушать существующее положение вещей. Но знайте: если для того, чтобы вас разбудить, потребуется чья-то смерть или страшная болезнь, то, как нередко случается, может оказаться уже слишком поздно.

Не ждите, пока кто-нибудь умрет, чтобы понять, что для вас важно.

• Представьте, что вам восемьдесят лет, и оглянитесь на прожитую жизнь.

• Спросите себя, что нужно для того, чтобы вы почувствовали, что прожили достойную и значимую жизнь.

• Если вы продолжите и дальше жить так же, как сейчас, сможете ли вы в восемьдесят сказать, что решили все важные вопросы и завершили все дела?

• Что вы можете начать с сегодняшнего дня делать по-другому, чтобы встретить свое восьмидесятилетие так, как вам хотелось бы?

• Начните это делать.

Марианна была единственной женщиной в команде авторов сценариев для телешоу. Собственный пол никогда не мешал ей; коллеги-мужчины всегда обращались с ней как с равной. Затем она ушла в декретный отпуск. А вернувшись к работе, обнаружила, что ее идеи больше не воспринимают всерьез и задания ей дают явно ниже уровня ее навыков и опыта. Казалось, будто за время отсутствия ее разжаловали.

Кроме того, Марианна была сторонницей грудного вскармливания. И вот каждый раз, когда она, извинившись, уединялась, чтобы сцедить молоко в контейнер, один коллега выкрикивал: «Му-у-у!» — а другие всячески подшучивали над женской грудью. Марианну это злило, но она знала, что, сорвавшись и прямо высказав коллегам, что о них думает, только закрепит в их сознании стереотип о женщине с гормональными проблемами, которая не способна работать в коллективе и понимать шутки. А еще это явно навредило бы ее собственной цели — во что бы то ни стало вернуть уважение коллег, которое она давно и по праву заслужила.

Гнев и глупость идут бок о бок.

Марианна, безусловно, была права. Излив свой гнев, действительно можно почувствовать облегчение ненадолго, но оно часто сопряжено с риском сделать что-то, о чем позже пожалеешь, и потерять моральное превосходство в сложившейся ситуации. Не менее опасен и противоположный выбор — подавлять в себе гнев, — поскольку это негативное чувство будет разлагать вас и со временем приведет к депрессии или даже к психосоматическим заболеваниям.

К счастью, я мог сообщить Марианне, что существует третий вариант — обратить гнев в убеждение и действовать в соответствии с принципом. Такой подход дает вам ясность, смелость и силу, необходимые для принятия эффективных мер. В частности, я посоветовал ей подумать, какие принципы своими поступками нарушали ее коллеги, и найти способ отстоять их. При первой же возможности в ответ на глупые подколки и насмешки Марианна сказала: «Думаю, все согласны, что мы должны вести себя профессионально и относиться друг к другу как к равноправным членам команды. Так что, если вы считаете непрофессиональным то, что я в рабочее время обеспечиваю своего ребенка питанием и что это отвлекает меня от дела, я прекращу — но при одном условии: тогда вы, ребята, перестанете отвечать на личные звонки, болтать о свиданиях и прерывать деловые встречи разговорами о футболе. Баш на баш, так сказать!»