Мэриэнн Пауэр - Какая чушь [Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново] [litres]

– То вверх, то вниз – это ненормально. Минуту назад было все прекрасно, и Вселенная тебя любила, а теперь все ужасно…

– Все не так плохо, как ты думаешь.

– Ты провела последний час, рыдая в пабе в воскресный вечер.

Мы были в Queen’s Head в Ислингтоне. Стоял гул. Вокруг нас нормальные люди говорили о нормальных вещах. Я пригласила Хелен, чтобы притвориться одной из них. Нормальной. Не получилось.

Сначала я спросила о ее похоронах – не тот разговор, который она хотела бы продолжать.

Она съехала с темы, сказав, что давненько уже не была у стоматолога.

– Но почему ты все время его откладываешь? – спросила я, наклонившись к ней.

– А мы можем не превращать вечер в сеанс психотерапии? – сорвалась она.

Мои глаза наполнились слезами.

– Да что с тобой? – потребовала она.

– Ничего.

Я замолчала.

– Мэриэнн, скажи, что с тобой.

– Ты меня больше не любишь, – сболтнула я.

И заплакала. Как четырехлетняя.

– Мэриэнн, не глупи, – ответила она, покачав головой.

– Ты больше не хочешь меня видеть, – сказала я.

– Это не так.

– Ты думаешь, я дура.

– Если ты решила, что я целыми днями только о тебе и думаю, это не так, – сказала она.

– Ты думаешь, что я дура из-за этих селф-хелп-книжек.

– Я не думаю, что ты дура. Но разве они помогают? – сказала она.

– Я не знаю.

– Думаю, тебе нужна помощь другого рода.

Я опешила:

– Какая помощь?

– Медицинская.

– Что ты имеешь в виду?

– Антидепрессанты.

Я решила, что Хелен принимает все слишком близко к сердцу. Я не хотела заглушать свои эмоции таблетками и бухлом. Хотя, капелька бухла все же… но…

– Мне не нужны лекарства. Я просто…

Я не знала, что сказать. Я просто что? Чувствовала себя так, будто каждую минуту хожу по острию ножа, цепляясь за остатки здравого смысла? Или что в иные дни чувствую, как земля уходит у меня из-под ног, все дальше и дальше унося от меня все, что раньше было моей жизнью, – друзей, работу, повседневные привычки, бары, шопинг…

– Ты просто что?

Я не стала рассказывать ей о хождении по острию ножа или море. Сказала только, что мне снятся кошмары, где я убиваю людей, и о том, что, думая о своих похоронах, я представляла, что покончу с собой.

– Я просто устала, – сказала я.

Устала. Сколько раз я говорила это слово, когда не знала, что сказать? Когда не знала, как сказать, что мне одиноко, страшно, я потеряна, я чувствую, что схожу с ума?

– Почему бы тебе не отдохнуть пару дней. Позависай с Сарой. Поживи нормальной жизнью немного.

– Я с ней не разговариваю уже несколько месяцев.

– Что? Неужели вы так и не помирились?

– Нет.

– Мэриэнн…

Хелен, как и весь остальной мир, была без ума от Сары.

– Прекрати. Сама знаю.

– Ладно, тогда почему бы тебе не навестить Джемму? С ней тебе всегда становится лучше.

И это правда.

Мы с Джеммой работали в одной газете в Дублине после вуза. Мы были связаны полуночными дедлайнами и морем красного вина. Мы были непохожи во всем: она маленькая, с оливковой кожей и загорает за две секунды, я высокая, бледная и всегда прячусь от солнца. Она бесстрашно говорит все, что приходит на ум, я же всегда беспокоюсь, что обо мне подумают, и держу рот на замке. Но мы поладили с первой же минуты.

Обычно мы путешествовали туда и обратно, чтобы увидеться, каждые пару месяцев, но с тех пор, как я начала заниматься саморазвитием, я была слишком занята и разбита, чтобы съездить к ней. Несколько месяцев она говорила, что, судя по голосу, со мной что-то не в порядке и я слишком далеко зашла. Я все отрицала и говорила, что все в порядке. Я не хотела заставлять ее слушать о своем эгоистическом безумии, когда у нее был новорожденный на руках.

– Я не могу поехать в Ирландию, я должна начать новую книгу. Я уже отстаю, – сказала я Хелен.

– Ты не можешь сейчас ничего начинать. Я вообще не думаю, что тебе стоит продолжать читать эти книги. Ты слишком запуталась в своей голове. Ты должна остановиться, чтобы не наделать самой себе еще больше вреда.

Может, она была права.

За несколько месяцев до этого я занималась терапией отказов в том же самом пабе: наливала сама себе пинту пива, играла с группой и болтала о сексе с новоиспеченными мамашами. Я столкнулась лицом к лицу со своими страхами, со своими финансами и почти преодолела страх отказов. Моя селф-хелп-миссия должна была быть триумфом! Она открывала столько новых дверей – заставляла меня делать то, на что я не решилась бы никогда в жизни. Я чувствовала себя живой! Вдохновленной! Полной возможностей! Так что же случилось?

Я посмотрела на людей вокруг. Все они пили, смеялись над глупыми историями и болтали ни о чем. Я не могла понять, был ли кто-то из них так же потерян, как я.

Я облокотилась на перила палубы, вглядываясь в глубокое черное море, пенящееся внизу. Ветер хлестал меня волосами по лицу. Холод был не столько бодрящим, сколько убийственным. Я, шатаясь, побрела назад; паром поднимался и опускался, поднимался и опускался. Я спустилась на пару ступенек к туалету, но оттуда так воняло блевотиной, что я вернулась обратно, прежде чем меня саму не стошнило. Коридор был заполнен людьми, свернувшимися под одеялами в спальных мешках. Завернутые тела лежали у дверей, на столах, на подоконниках. Я нашла свободное место на полу, закрыла глаза и попыталась уснуть. Качка сделала свою работу, и я уснула. Я спала, пока не услышала объявление о прибытии в Дублинский порт.

Я последовала совету Хелен и отправилась в Ирландию. Деньги, как всегда, были моей главной проблемой, так что я остановилась на пароме (всего Ј45 туда-обратно), но потом отменила всю экономию, сняв на два дня гостевой домик. Я решила, что мне нужно побыть пару дней одной, прежде чем я смогу увидеть Джемму. Пара дней наедине с собой, без саморазвития, должны были привести меня в норму. Но я ошибалась.

Три дня я лежала на синтетических желтых простынях и чувствовала, будто падаю, падаю, падаю.

Я лежала и смотрела в потолок, пока голос в моей голове говорил, какой бардак я устроила из своей жизни… я провалила саморазвитие. Я провалила все. Люди ненавидят меня. Все ненавидят меня.

Единственным утешением были тихие звуки из телевизора, который я постоянно держала включенным. «Теория большого взрыва». «Друзья». «Фрейзер». Консервированный смех иногда успокаивал, а иногда угрожал. Они что, надо мной смеются? Однажды в 4 утра, когда я не могла уснуть и едва удерживала себя в рамках здравого смысла, смотря рекламу тренажера для пресса, я подумала: так вот, значит, как сходят с ума… Вот оно как.

Джемма писала мне каждый день с тех пор, как я приехала. Я обещала ей перезвонить на следующий день, но не брала трубку. Тогда она приехала сама с малышом Джеймсом в коляске. Она была такой красивой, ее волосы отливали золотом на зимнем солнце. Мне стало стыдно, что она смогла одеться и выйти из дома после двух часов сна, а я так и оставалась немытым хаосом.