Радж Рагунатан - Грусть пятого размера. Почему мы несчастны и как это исправить

Эти открытия указывают, что нас намного больше волнует согласие или несогласие с нами других людей, чем «объективное» качество наших общих переживаний. Важная причина, по которой мы так неравнодушны к тому, согласятся ли с нами другие, как выяснилось в наших исследованиях, заключается в глубоко сидящем в нас стремлении формировать узы с другими. Чем больше мы верим, что другие с нами соглашаются, тем больше шансов сформировать с ними узы, и это поднимает нам настроение. Когда другие не согласны с нами, мы пессимистично оцениваем шансы образования уз, и это погружает нас в печаль.

Пожалуй, наиболее мощное свидетельство в поддержку потребности в контакте исходит из открытий, связанных с одиночеством. Джон Качиоппо, исследователь, который потратил значительную часть своей впечатляющей карьеры на исследование эффектов психологической отчужденности, считает чувство одиночества главным детерминантом целого сонма психологических и физиологических заболеваний, от депрессии и бессонницы до ожирения и диабета. Что интересно, значение имеет воспринимаемое (а не действительное) одиночество, и, учитывая его важность для счастья, я включил в заключительную часть этой главы шкалу оценки одиночества. Вы можете заполнить ее, если вам любопытно узнать уровень своего воспринимаемого одиночества.

Многочисленные исследования подтверждают, что

ЧУВСТВО КОНТАКТА С ДРУГИМИ – ОДНА ИЗ НАШИХ САМЫХ ВАЖНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ.

В одном исследовании изучали, что отличает 10 % самых счастливых людей от остальных участников. Выяснилось, что у всех до единого самых больших счастливчиков были как минимум одни близкие отношения. Это открытие указывает, что если вы желаете принадлежать к группе самых счастливых людей, наличие крепких отношений – не роскошь, а необходимость. Аналогичные результаты были получены в другом, более обширном исследовании, которое отслеживало 268 мужчин от момента поступления в колледж в 1938 году до конца 2000-х. Результаты показали, что сила социальных отношений была единственной характеристикой, которая отличала счастливейшие 10 % от всех остальных. В другом исследовании участников просили вспомнить дела, которыми они занимались накануне, и сообщить, насколько счастливыми они себя чувствовали при этом. Результаты показали, что из 25 категорий деятельности (прием пищи, поездки в транспорте и т. д.) две «самые счастливые» категории включали человеческие контакты – «близкие отношения» и «общение». Результаты другого исследования с участием 1600 студентов Гарварда обнаружили корреляцию в 0,7 (невероятно высокий показатель) между контактом и счастьем.

Если отношения важны для счастья, то чувство изоляции должно быть связано с противоположностью счастья – депрессией. Именно это и подтверждают исследования. Как уже упоминалось, Качиоппо и его коллеги выяснили, что чувство одиночества является триггером множества психологических и физиологических проблем. Это неудивительно, поскольку открытия показывают, что социальная отчужденность активирует те же отделы головного мозга, что и физическая боль. В исследовании, в котором это было документировано, участников заставляли верить, что они объединены в группу с двумя другими участниками. В реальности же они были объединены в команду с симулятором, компьютерной программой. Игра включала передачу мяча одному из участников исследования. Для одних участников игра была приятным переживанием: мяч передавался им так же часто, как и двум другим «участникам». Однако у других настроение портилось: стоило им передать мяч одному из «партнеров», и больше они его не получали. Таким образом, участники в этих условиях ощущали себя в изоляции. Сканирование мозга у них показало, что ощущение изоляции активирует те же отделы мозга, что и при физических травмах.

Короче говоря, стремление к любви и контакту или, как это называют некоторые психологи, потребность в принадлежности – критически важная потребность. Мы часто отчаянно жаждем любви и контакта. Но в той же мере, в какой быть любимым важно для того, чтобы быть счастливым, эта жажда является причиной множества несчастий и страданий. Существует тонкая грань, отделяющая здоровое желание любви и контакта от нездоровой его формы. Здоровое желание контакта проявляется в том, что исследователи называют стилем «безопасной привязанности». Те, кто демонстрирует безопасную привязанность, находят тонкий баланс между стремлением к любви и контакту и отчаянной погоней за ними. Они комфортно стремятся к близости и не ощущают угрозы себе в таком же стремлении других. Те же, кто демонстрирует нездоровое стремление к контакту, напротив, либо отчаянно гонятся за близостью (тенденция, которую можно назвать «психологической зависимостью»), либо ощущают угрозу себе, когда другие стремятся к близости с ними (тенденция, которую можно назвать «уклонением»). Иными словами, нездоровый подход к отношениям проявляется в одной из двух крайностей: в психологической зависимости или уклонении. Психологическая зависимость и избегание могут казаться противоположными концами спектра, и в том, что касается поведения, так и есть. Но между ними есть важное сходство: оба коренятся в глубинных комплексах, связанных с отношениями. Вот почему отчаянная жажда любви, чьим источником являются комплексы, связанные с отношениями, которая сама выступает источником и психологической зависимости, и уклонения, – это третий смертный «грех» против счастья.

Благодаря серии исследований, проведенных Мэри Эйнсуорт (канадский психолог, ученица Боулби) и ее коллегами в 1970—1980-х годах, мы знаем, что и психологическая зависимость, и уклонение растут из комплексов, связанных с отношениями. Эйнсуорт и ее коллеги выяснили, что именно дети с комплексом собственной никчемности, возникшим потому, что родители уделяют им недостаточно любви и заботы, демонстрируют либо психологическую зависимость, либо уклонение. Напротив, малыши, уверенные в своей достойности, демонстрируют безопасные привязанности. Впоследствии Синди Хазан и Филипп Шейвер, опираясь на данные, полученные Эйнсуорт, сумели показать, что тенденции привязанности, которые мы демонстрируем в младенчестве и детстве, переходят и во взрослую жизнь.

Тот факт, что психологическая зависимость и уклонение приводятся в действие нашими детскими переживаниями, влияют на наши поступки, может навести на мысль, что преодолеть те стили привязанности, которые развились у нас в младенчестве, невозможно. Но, как мы вскоре убедимся, это не так; с помощью ряда стратегий мы можем преодолеть и зависимость, и уклонение, подтолкнув себя к стилю безопасной привязанности. Но прежде чем я перейду к этим стратегиям, будет полезно обсудить, почему ни зависимость, ни уклонение не полезны для счастья.