Ричард Бендлер - Трансформации. Нейро-лингвистическое программирование и структура гипноза

Поскольку я математик, идея о том, чтобы заставить нечто выскочить где-то в другом месте, была так похожа на уравнение, что была привлекательной. Я подумал: "О, я бы хотел уметь это делать". Итак, я начал учиться гипнозу и экспериментировать, чтобы выяснить, что происходит, когда вы устраняете симптомы. Я попробовал, взяв нескольких добровольцев с какими-то проблемами, загипнотизировав их, и удалив симптомы НАЧИСТО, не делая больше ничего. Я хотел выяснить, где появится симптом, чтобы понять, есть ли какой-то систематический паттерн в том, как происходит конверсия. Любой хороший математик непременно задаст вопрос: "Как симптом узнает, где ему появиться в следующий раз?" Ничего не бывает случайно. Если атомные частицы не случайны, то слишком нагло думать, будто симптомы могут нарушать законы физики.

Я начал замечать, что были определенные паттерны в том, как появлялись симптомы. Новые симптомы, похоже, достигали той же ЦЕЛИ, которой достигали старые. Когда я в гипнозе удалял чей-то симптом, он развивал другой симптом, который приводил к получению тех же самых конфеток.

Другая вещь, которую я заметил - о чем я терпеть не могу сообщать миру психологии - это что симптом НЕ всегда возвращался. На самом деле, люди уходили более довольные, когда он ВОЗВРАЩАЛСЯ. Если ЕДИНСТВЕННЫМ способом получения внимания для кого-то была ее парализованная рука, и я гипнотизировал ее и устранял этот симптом, то она просто не получала внимания. Это кажется мне менее полезным, чем наличие конверсии.

Наблюдая за работой терапевтов, я начал замечать, что очень часто им удавалось "починить" кого-либо, сделав человека более ОГРАНИЧЕННЫМ! Сначала эту мысль может быть трудно понять. Однако если человек не соприкасается со своими чувствами например, если он закрылся от мира, чтобы защитить себя от всей боли и страдания, которые человек может чувствовать в жизни - и вы можете забрать это у него, и в конце концов он будет эмоционально изуродован. Это не производит на меня впечатления полезного результата.

Я знаю человека, с которым это произошло. Врач, работавший с ним, считал, что его идеология важнее, чем опыт его клиента. Терапевт считал, что людям полезно чувствовать все интенсивно, поэтому он принялся обучать своего клиента интенсивно реагировать, не спрашивая: "Когда он ощущает что-либо интенсивно, как он собирается с этим справиться?" Тот врач не учел, что механизмы, защищавшие его клиента от интенсивного ощущения чего-либо, должны были служить какой-то цели.

Различие между сознательным аргументированием и бессознательной реакцией состоит в том, что реакции, видимо, имеют цель, а не смысл. Людям очень трудно понять разницу между этими двумя вещами, потому что обычно они пытаются вычислить ее сознательно. И, конечно, сознательно вы пытаетесь распознать смысл различия между смыслом и целью. Это действительно хороший способ запутать себя. И пока некоторые из вас начинают включаться в этот процесс, я хочу поговорить с остальными из вас.

Цель - это просто функция. Если у чего-то есть функция, оно чего-то достигает. То, чего оно достигает, необязательно полезно. Однако оно привычно. Оно достигает чего- то, что В КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ в истории этого организма имело в себе полезный смысл. Многие из вас, кто является врачами, заметили, что люди втягиваются в типы поведения, которые были бы полезными и подходящими для пятилетнего, но не для взрослого. Однако, установив программу поведения единожды, они продолжают использовать ее.

Например, есть некоторые взрослые, которые плачут и хнычут, чтобы добиться своего. Они не осознают, что хныканье им больше не поможет. Когда ребенком вы хныкали, то если у вас были правильные родители, вы получали то, чего хотели. Но когда вы выходите в мир как взрослые, это срабатывает лишь с некоторыми людьми. Тогда вы хнычете о том, что это не получается, и получаете еще меньше того, чего хотите.

Когда я узнал о гипнозе, я решил, что я выясню, можно ли просто заставить что-то исчезнуть, без вариантов. Я загипнотизировал восемь курильщиков и просто убрал их привычку к курению. У четверых из них не было замечено никаких вариантов. Если вариантов нет, меня это удовлетворяет. Если существует какая-то подлежащая давящая потребность", никогда не достигающая поверхности, то для меня все в порядке. Если фрейдист-аналитик говорит, что она будет держаться всегда, то это тоже нормально. Если это работает, то не неважно, оставляет ли он какую-то "давящую потребность", поскольку она вообще не влияет на жизнь человека.

Однако у других четверых людей, с которыми я работал, произошли конверсии. Я периодически проверял их всех, потому что хотел выяснить, произошло ли в их жизни нечто, что было необычным, странным, чересчур приятным, или было какой-то помехой. Я также предлагал им приходить и сидеть у меня в офисе, потому что я хотел пронаблюдать, были ли в их поведении какие-то радикальные изменения, о которых они не сообщали.

У другого мужчины, бывшего курильщика, была очень интересная и необычная реакция. Когда этот человек позвонил мне, чтобы отчитаться, он сказал следующее: "Все идет превосходно. Я даже не захотел сигарету. Все было действительно спокойно. У меня не было никаких других проблем. Кстати, вы занимаетесь семейным консультированием?"

Теперь, я заметил в его сообщении определенную неконгруэнтность, поэтому я предложил ему взять жену и немедленно прийти ко мне в офис. Когда они прибыли, я усадил их в приемной и вышел из комнаты. В то время в моей приемной было устройство для видеозаписи, так что я мог наблюдать за людьми. Я открыл, что я мог узнать о людях в своей приемной за пять минут гораздо больше, чем в своем офисе за час. Так что я обычно много шпионил за людьми. Я устроил все так, что куда бы ни перемещался человек по комнате, я мог слышать и видеть его.

Эта пара уселась там и ждала и ждала, и ждала, и ждала. Я продолжал наблюдать за ними, пока не заметил кое-что интересное. Оба они были заняты такими важными делами, как чтение журналов и глядение в окно. Дел было не так уж много. Он ходил туда-сюда, и она все смотрела на него и пыталась с ним заговорить. В какой-то момент он сел рядом с ней, и она открыла свою сумочку и вытащила сигарету. Она зажгла сигарету и потом остановилась и уставилась на него. Он взглянул, как она курит, встал и отодвинулся от нее. Она постоянно пыталась вовлечь его в разговор, но он просто давал ей короткие ответы и возвращался к своему журналу.

В этот момент я вышел в приемную, зажег сигарету, дал ее мужчине, предложил ему закурить ее и вышел из комнаты. Он взял сигарету, и хотя не хотел курить ее, держал ее у себя в руке Он не курил сигарету, но он начал говорить со своей женой.