Элхонон Голдберг - Креативный мозг [Как рождаются идеи, меняющие мир] [litres]

То, что нервная система таких разных живых организмов проявляет столь впечатляющее сходство функциональной латерализации, не может не поражать воображение. Является ли это сходство результатом успешной эволюции общего предка и замечательного сохранения определенных принципов строения мозга у разных видов или это продукт «конвергентной эволюции», когда похожая организация нервной системы возникла независимо у разных видов, остается предметом активного, но еще не законченного обсуждения среди биологов. Равным образом до конца неясно единообразие латерализации. Многие ученые полагают, что единообразие является особенностью видов, для которых характерно социальное поведение, и оно менее распространено у животных, ведущих одиночный образ жизни 21.

Как бы ни разрешились эти эволюционные разногласия, различие между когнитивными новизной и привычкой является фундаментальным, и разделение процессов обработки в головном мозге представляется универсальным вычислительным преимуществом. Как мы уже обсуждали, обработка информации, которая направляется или не направляется ранее установленной привычкой, является намного более фундаментальной, чем обработка вербальной и невербальной информации, причем последняя – это просто частный случай первой. Результаты исследований с использованием нейровизуализации у людей, описанные в предыдущих главах, нашли отражение почти в каждой нише эволюционного древа. Тема специализации правого полушария для обработки нового, а левого – для обработки привычного поведения прослеживается в процессе эволюции многих позвоночных и даже беспозвоночных. Изучая механизмы мозга, используемые для обработки новизны у других видов, мы находим яркие параллели с нашим собственным видом.

Какими бы ни были механизмы обработки новизны в головном мозге, как их измерить у других видов? Новый способ измерения способности к новизне (опять ненамеренный каламбур), который мы здесь обсуждали, основывается на «зоне ближайшего развития». Это понятие было предложено Львом Выготским, русским психологом еврейского происхождения, который работал в Советском Союзе в начале двадцатого столетия. Выготский был, пожалуй, одним из двух самых способных студентов, изучавшим когнитивное развитие у детей. Вторым был швейцарский психолог Жан Пиаже, чьи работы лучше известны на Западе. По удивительному совпадению, они родились в один и тот же год – 1896-й, – но траектории их жизни были весьма различными. Пиаже прожил долгую и продуктивную жизнь в стабильном и защищенном мире и был лидером в европейской научной и образовательной среде. Выготский умер молодым от туберкулеза в жестоком и бурном котле постреволюционной России, незадолго до начала сталинской чистки, и это делает его интеллектуальное наследство еще более замечательным.

И Выготский, и Пиаже занимались изучением стадий когнитивного развития и ходом этого развития, но их подходы были совершенно различными, что отражало несоразмерность их личной истории в науке. Первоначальным интересом Пиаже была зоология, и его первые публикации были посвящены моллюскам. В отличие от Пиаже, Выготский сначала интересовался гуманитарными науками, и он был известен своими сочинениями в области психологии литературы и искусства. После его смерти эти сочинения были собраны в книге, которая, по политическим причинам, смогла увидеть свет только спустя более чем 30 лет. Эта книга, «Психология искусства» 22, подписанная вдовой Выготского, была одной из немногих книг в моем скромном багаже, с которым я прибыл в Соединенные Штаты в 1974 году (рис. 8.2).

Рис. 8.2. «Психология искусства» Льва Выготского с подписью его вдовы.На первой странице книги (2-е издание, опубликованное в 1968 году в Советском Союзе) надпись и подпись вдовы автора, Розы Ноевны Выготской. Надпись гласит: «Коле (мое русское сокращенное имя) Гольдбергу с большим уважением и большими надеждами. Р. Выготская, апрель 1968 года».

Из личной библиотеки Элхонона Голдберга

Эти ученые пришли к эволюционной психологии разными путями, что отразилось на их теориях. Пиаже считал, что стадии когнитивного развития сменяют друг друга предопределенным образом, направляемые жестко установленными внутренними биологическими правилами. Выготский, наоборот, полагал, что когнитивное развитие подталкивается культурной средой, через непосредственное обучение, и это позволяет ребенку приобрести познавательные навыки, выходящие за рамки его собственных способностей. Если представить познавательное развитие как расширяющееся пространство, то «зоной ближайшего развития» будет область, отображающая различие между расширением, которого ребенок может достичь через самостоятельное обучение, и дополнительным расширением, которое становится возможным в результате наставлений. Выготский утверждал, что два ребенка (и, вероятно, два взрослых) могут показать одинаковые результаты теста, отражающие их знания и когнитивные навыки в настоящий момент, но у этих детей размер «зоны ближайшего развития» будет различным 23.

Выготский полагал, что размер «зоны ближайшего развития» отличается у разных людей и что эта разница охватывает важнейшее свойство человеческого разума, а также умственные различия у отдельных индивидуумов. Почему? Потому что именно так человек учится. Без непосредственного наставления и знакомства с когнитивными инструментами, косвенно заложенными в культуре, весьма сомнительно, чтобы кто-то из нас смог научиться читать, писать и считать самостоятельно – любому человеку, неважно, насколько талантливому и креативному, было бы слишком сложно изобрести все это «с нуля». Если выразиться более возвышенно, то даже самый талантливый ученый или художник совершает свое собственное, дерзкое открытие под «руководством» культурной среды, в которой он живет, и это открытие опережает культуру только до определенного предела – опять зона ближайшего развития. Хотя Архимед уже использовал в своей работе инструменты и метод геометрического исчерпывания, он не создал упорядоченной дисциплины. Численные методы представляют собой отдельную математическую науку, которая появилась только спустя два тысячелетия, во второй половине семнадцатого столетия, благодаря трудам Исаака Ньютона и Годфрида Вильгельма Лейбница. Вот простой пример того, как культурная и научная среда являются и двигателем, и тормозом умственной энергии отдельного гения. Концепция, предложенная Львом Выготским для описания когнитивного развития у детей, также может служить полезным эвристическим инструментом, позволяющим уловить связь между индивидуальной способностью к творчеству и емкостью для инноваций, и культурной средой. Выготский был одним из первых психологов, которые открыто пытались интегрировать биологию и культуру с познанием. Это делает его интеллектуальное наследие чрезвычайно актуальным для изучения креативности.