Бессел ван дер Колк - Тело помнит все [Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть]

В случае Ирен эта цель – добиться помощи и утешения со стороны ее врача; в случае Джулиана – чтобы я помог ему добиться правосудия и отмщения. Травматические же воспоминания лишены подобного социального аспекта. У гнева Джулиана в ответ на слова его девушки не было какой-либо полезной цели. Воспроизводимые события застывают во времени, оставаясь без изменений, и они всегда связаны с чувством одиночества, стыда и отчуждения.

Жане ввел термин «диссоциация» для описания процесса расщепления и изоляции воспоминаний, которые он наблюдал у своих пациентов. Он также подчеркивал, насколько тяжело приходится трудиться, чтобы сдерживать эти воспоминания. Позже он написал, что пациенты, у которых происходит диссоциация их травматических переживаний, становятся «привязанными к непреодолимому препятствию» (18): «Будучи неспособными интегрировать свои травматические воспоминания, они словно теряют способность усваивать и новый опыт. Их личность словно прекращает свое развитие в определенный момент – она больше не может расти путем добавления новых элементов» (19). Он предсказал, что если пациент не осознает существование расщепленных элементов в его памяти и не объединит их в единую историю, которая случилась с ним в прошлом, но уже подошла к концу, то их личная и профессиональная жизнь постепенно пойдет на спад. Это явление было неоднократно подтверждено современными исследованиями (20).

Жане обнаружил, что, хотя изменение и искажение воспоминаний представляет собой нормальное для человека явление, люди с ПТСР не могут оставить в прошлом произошедшее с ними событие, ставшее источником этих воспоминаний. Диссоциация не дает травме стать частью объединенных, постоянно меняющихся историй автобиографической памяти, что, по сути, приводит к формированию двойной системы памяти. Нормальная память интегрирует элементы каждого события в непрерывный поток самовосприятия путем сложного ассоциативного процесса: представьте себе плотную, но очень гибкую сеть, в которой каждый элемент оказывает незначительное воздействие на многие другие. В случае же с Джулианом связанные с его травмой ощущения, мысли и эмоции хранились отдельно друг от друга в виде замороженных, едва различимых фрагментов. Если основной проблемой ПТСР является диссоциация, то целью лечения должна стать ассоциация: интеграция разрозненных элементов травмы в непрерывную историю жизни человека, чтобы мозг мог различать прошлое и настоящее.

Психоанализ был рожден в палатах Сальпетриера. В 1885 году Фрейд отправился в Париж для совместной работы с Шарко и позже назвал своего первенца Жаном-Мартеном в честь Шарко. В 1893 году наставник Фрейда из Вены, Йозеф Брейер, процитировал Шарко и Жане в своей потрясающей работе, посвященной причине истерии. « Больные истерией страдают по большей части от своих воспоминаний », – заявляли они, а также утверждали, что эти воспоминания не «стираются» со временем, как это происходит с обычными воспоминаниями, а «сохраняются с поразительной свежестью» в течение длительного времени. Травмированные люди не могут контролировать, когда они всплывут: «Нам следует… упомянуть еще один примечательный факт… А именно тот, что эти воспоминания, в отличие от других воспоминаний о прошлом, не находятся в распоряжении пациента. Напротив, эти события полностью отсутствуют в памяти пациентов, когда они находятся в нормальном психическом состоянии либо присутствуют в крайне сжатом виде » (21) (все выделения курсивом были сделаны Брейером и Фрейдом).

Брейер и Фрейд полагали, что травматические воспоминания ускользали от сознания либо потому, что «обстоятельства делали реакцию невозможной», либо из-за того, что они начались во время «крайне парализующих эмоций, таких как страх».

В 1896 году Фрейд сделал смелое заявление, сказав, что «первопричиной истерии всегда является растление ребенка взрослым» (22). Затем, лично осознав масштабы эпидемии насилия в лучших венских семьях – в чем, заметил он, был замешан и его собственный отец, – он быстро пошел на попятную. Психоанализ переключился на бессознательные желания и фантазии.

Впрочем, Фрейд время от времени продолжал признавать реалии сексуального насилия (23). После того как ужасы Первой мировой войны столкнули его с военными неврозами, Фрейд подтвердил, что отсутствие вербальной памяти – главная особенность психологической травмы, и если человек ничего не помнит, то он с большой вероятностью будет воспроизводить эти события: «Он воспроизводит их не как воспоминания, а в виде действий; он повторяет их – неосознанно, разумеется, – и в конечном счете мы понимаем, что в этом и состоят его воспоминания о них» (24).

Многолетним наследием совместной работы Фрейда и Брейера 1893 года стало то, что мы называем «разговорной терапией»: «Мы обнаружили, к нашему поначалу огромному удивлению, что каждый отдельный симптом истерии немедленно и навсегда исчезал, когда нам удавалось пролить свет на воспоминание о событии, которым он был спровоцирован, и пробудить сопровождавшие его эмоции, и когда пациент описывал эти события максимально подробно, выражая свои эмоции на словах (курсив в оригинале). Воспоминания без эмоций практически неизбежно не дают никакого результата».

Они объясняют, что при отсутствии «активной реакции на травмирующее событие» эмоции «остаются привязанными к памяти», и их невозможно устранить. Реакция может быть устранена действием – «от слез до мести». «Язык же служит заменой действиям; с его помощью эмоцию можно «ослабить» почти так же эффективно». «Разработанная нами процедура, – заключили они, – имеет лечебный эффект. Она кладет конец движущей силе… которая изначально не была ослаблена [т. е. в момент травмы], давая выход сдавленным эмоциям с помощью слов; она подвергает их ассоциативной коррекции путем ознакомления с ними нормального сознания».

Хотя психоанализ и переживает на данный момент упадок, «разговорная терапия» продолжает жить, и психологи в целом сходятся во мнении, что пересказ истории о пережитой травме помогает людям оставить ее в прошлом. Это также является и базовым принципом когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), которой сегодня обучают в магистратурах по психологии по всему миру.

Хотя диагностические ярлыки изменились, мы продолжаем встречать пациентов вроде тех, что описывали Шарко, Жане и Фрейд. В 1986 году мы вместе с коллегами описали случай женщины, работавшей продавщицей сигарет в бостонском ночном клубе «Коконат гроув» (букв. «Кокосовая роща». – Прим. пер. ), когда он сгорел в 1942 году (25). На протяжении 1970-х и 1980-х она ежегодно воспроизводила свое спасение на Ньюбери-стрит, в нескольких кварталах от месторасположения клуба, в результате чего ее госпитализировали с такими диагнозами, как шизофрения и биполярное расстройство.